В бою русские стрелки из лука использовали чаще всего бронебойные наконечники с узким граненым жалом, иногда двушипные и двурогие наконечники, предназначенные для поражения бездоспешных воинов и их коней — шипы мешали выдернуть стрелу из тела, рога расширяли рану. Длина стрел составляла от 75 до 90 см, толщина — от 7 до 10 мм. Использовалось оперение из двух перьев, длина его не превышала 15 см. Во время боя ничто не должно было мешать стрельбе, поэтому снаряжение заранее подгонялось. Как правило, колчан со стрелами помещался под правой рукой всадника, а лук в налучнике — на его левом боку. Конский убор — узды, седла, стремена, повод — также был приспособлен для ведения лучного боя. С. Герберштейн, отмечая эту особенность, писал, что у русских коней «узда самая легкая; затем седла приспособлены у них с таким расчетом, что всадники могут без всякого труда поворачиваться во все стороны и натягивать лук».

Меткий лучный бой не раз выручал русских воинов. В 1472 г., взяв пограничную крепость Алексин, хан Ахмед «вборзе» повел свое войско дальше на Русь, но не смог переправиться через Оку, где ему противостоял лишь небольшой московский отряд. Русские воины, прикрывавшие «перелазы», потратили все стрелы, но остановили врага, продержавшись до подхода подкреплений.

Значение «лучного боя» уменьшилось лишь в XVII в., хотя лучники сохранили свое боевое значение. Правительство подтверждало этот факт на практике: в составе русской армии находился особый Саадашный полк, расквартированный в районе Арзамаса. Даже в конце XVII в. в Москве еще работали «лучного дела мастера»: Алексей Кондратьев, Савва и Емельян Деревягины, Максим Федоров и др.

Оружием ближнего рукопашного боя с конца XV в. становится сабля, распространенная среди воинов поместной конницы, хотя говорить о полном господстве этого оружия в данный период не приходится. Еще Сигизмунд Герберштейн писал, что «саблю употребляют более знатные и богатые». Позднее Павел Иовий Новокомский, со слов московского посла Дмитрия Герасимова, писал, что «конница их (русских. — В. В.) ведет борьбу заостренными копьями, железными булавами и стрелами; только немногие имеют сабли». По-видимому, использование других видов холодного оружия объяснялось дороговизной хороших булатных клинков. В середине и второй половине XVI в. сабли становятся самым распространенным оружием в русской дворянской коннице, ими наряду с пищалями и бердышами вооружаются стрельцы. Однако преобладание сабли в вооружении московского всадника продержалось лишь до середины XVII в., когда служилые люди начинают отдавать предпочтение огнестрельному оружию — карабинам и пистолетам. Как отмечалось выше, в 1645 г. среди воинов полка воеводы Д. П. Львова из 665 помещиков лишь 87 человек имели сабли, хотя пистолеты были у 425 дворян и детей боярских.

В эпоху, предшествующую появлению огнестрельного оружия, сабли были распространены в большей степени. В Московском княжестве процесс перехода от прямого клинка к сабле начался в XIV в., воины южных русских княжеств стали использовать это оружие гораздо раньше. Сабли XIII–XIV вв. достигали в длину 110–119 см при ширине лезвия в 3,5 см и выгибе полосы в 6,5–9 см. Позднее длина сабельного клинка уменьшается, но изгиб лезвия остается достаточно большим — до 9 см. В XV–XVII вв. на Руси использовали в основном булатные сабли восточного (турецкого и персидского) образца с несколько искривленным лезвием. При этом конные воины предпочитали иметь на вооружении легкие сабли персидского типа, а стрельцам выдавались более тяжелые и широкие сабли турецкого образца. Рукоять сабли делалась в виде креста для защиты руки и снабжалась у крестовины огнивом — продольной металлической полоской, призванной задерживать скользящее вниз по сабельной полосе неприятельское оружие.

На вооружении русской армии были в основном сабли русской работы, так как полоса привозной булатной персидской стали стоила очень дорого (3–4 руб.), почти равняясь годовому денежному окладу новика 3-й статьи (5 руб.). Восточная сабля в сборе обходилась уже в 5–6 руб. Сабельная полоса русской (тульской) работы даже в середине XVII в. стоила не более 20 алтын (60 коп.).

Основная масса русских служилых людей была вооружена саблями московского производства, которые изготовлялись по лучшим иностранным образцам. Клинки выковывались мастерами «на литовское дело», «на польское дело», «на угорское дело» и «на черкасское дело». Русские воины носили сабли не на перевязи, а на поясе.

Говоря о характерных особенностях сабель, использовавшихся московскими воинами, следует указать на ошибочное утверждение П. П. Епифанова о якобы имевшей место однотипности русских сабель того времени. При этом, опровергая собственное утверждение, историк пишет о существенном различии их конструкций, так как «одни имели крестовины лопастями, другие — с шариками, у одних была «елмань» (расширение в нижней части клинка), а у других ее не было».

Сабля оставалась основным оружием конного ратника до конца 30-х гг. XVII в., когда правительство начало требовать от помещиков вооружения «вогненным боем»: пистолетами, карабинами, пищалями. Однако и позднее многие служилые люди продолжали пользоваться саблей, в качестве основного оружия.

В более раннюю эпоху сабля господствовала в арсенале русских служилых людей. В середине XVI в. этим видом клинкового оружия были вооружены все без исключения из 288 человек коломенских дворян и детей боярских, 100 человек ряшан, в том числе «новики», только зачисленные на службу. Сабли имели все сопровождавшие их в походе вооруженные слуги; лишь несколько холопов выступали на смотры и в походы с копьями. На миниатюрах русских рукописных книг изографы всегда изображали московских всадников с саблями, имевшими очень простую прямую крестовину.

Данные сохранившихся верстальных и разборных «десятен» того времени позволяют согласиться с выводом М. М. Денисовой и П. П. Епифанова о том, что русская конница XVI в. была отнюдь не разношерстной и пестрой, плохо вооруженной толпой, а войском, оснащенным по требованию правительства более или менее единообразным оружием преимущественно русского производства.

Другие виды клинкового оружия — палаши и кончары — встречались в России редко, как правило, они доставлялись из-за границы и стоили дороже сабель. Некоторые из сохранившихся палашей представляют собой шедевры оружейного искусства. Например, палаш кн. М. В. Скопина-Шуйского с обоюдоострым клинком, длиной 86 см, позолоченной рукоятью, крестовина которой украшена драгоценными камнями, ножнами, покрытыми красным бархатом.

В XVII в. в полках «нового строя появляются шпаги как уставное оружие солдат, рейтар, копейщиков и драгун, хотя в документах середины XVII в. отмечено, что шпагами были вооружены и московские стрельцы. Русская шпага имела широкий, но короткий, прямой и плоский клинок. Качество этого оружия, по-видимому, было не очень хорошим. Во время русско-польской войны 1632–1634 гг. армия Шеина, уходя из-под Смоленская, оставила в лагере, среди пришедшего в негодность оружия и снаряжения «2944 шпаги худых и ломаных, и обломков шпажных». Формирование в конце 1630-х гг. новых солдатских и драгунских полков потребовало от правительства принять надлежащие меры по их вооружению. Недостающее пришлось закупать за границей. В 1640 г. там было приобретено 12 578 шпаг с ножнами. Делали их и русские оружейники. В 1668 г. изготовлявшиеся на тульских заводах П. Марселиса шпаги («с крыжами и с ножнами») обходились казне в 20 алтын (60 коп.) за каждую. Иногда, в качестве «бокового оружия» солдаты использовали не только шпагу, но и саблю.