С. 121. И замыслил однажды Чингисхан упрочить их дружество… — Описываемое здесь событие относится к концу 1202 — началу 1203 гг. После объявления Ван-ханом своим названым сыном Чингисхана последний предложил ему «упрочить их дружество» путем «перекрестных» межродовых браков, что обычно практиковалось в средневековом монгольском обществе. В конечном итоге это привело бы к упрочению положения Чингисхана как потенциального наследника хэрэйдского престола, укрепило бы союз двух ханств.

К сожалению для Чингисхана, его далеко идущим планам не суждено было осуществиться. Отметим, что, по свидетельству Рашид ад-Дина, первоначально Ван-хан был сторонником такого породнения, но все расстроил, как сообщает «Сокровенное сказание монголов», его сын, Сэнгум, «которого обуяла гордыня». И сделано это было в весьма неуважительной форме по отношению к названому брату. Этот отказ явился зловещим предвестником всех последующих событий. «Действительно, для Чингиса отказ этот должен был быть большим разочарованием, в его аристократической системе возможность породниться со знатным и могучим домом занимала важное место. Вскоре Чингису пришлось пережить и другие разочарования и испытания» (Владимирцов Б. Я. Чингисхан. — В сборнике Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 162).

Жочи — старший сын Чингисхана.

Хоймор — самое почетное место в юрте; находится напротив входа, у задней стенки юрты.

Год Свиньи — 1203 год.

…встретились с Нилха Сэнгумом. — Как явствует из «Сокровенного сказания монголов», «взаимной неприязнью» Чингисхана и хэрэйдов не преминули воспользоваться враги Чингисхана. Инициатором очередного античингисова заговора вновь стал Жамуха, к которому примкнули отошедшие от Чингисхана его ближайшие сородичи Алтан, Хучар, Даридай отчигин.

Автор «Сокровенного сказания монголов» подробно повествует о том, как Жамуха и его приспешники сначала смогли привлечь на свою сторону сына Ван-хана, Сэнгума, который и без того был настроен крайне враждебно в отношении Чингисхана, а затем как уже сам Сэнгум «дожал» находившегося в смятении и нерешительности отца, самую трагическую фигуру этого конфликта.

Ата-Мелик Джувейни в своей «Истории завоевателя мира» дал, пожалуй, лучшую характеристику той атмосферы, которая воцарилась в стане хэрэйдов после этого злополучного сватовства: «Сыновья и братья Ван-хана, его придворные и фавориты стали завидовать положению и милости, которыми он (Чингисхан. — А.М.) пользовался, и тогда они накинули сеть коварства на врата счастливого случая и расставили капканы вероломства, чтобы очернить его имя; в тайных беседах они рассказывали о его могуществе и превосходстве и повторяли истории о том, как все сердца склоняются к повиновению и верности ему. Под видом доброжелателей они постоянно рассказывали об этом, пока Ван-хан также не заподозрил его и не начал сомневаться в том, как ему поступить; и опасение и страх перед его мужеством и отвагой поселились в его сердце» {Джувейни Ата-Мелик. Чингисхан. История завоевателя мира. М.: Издательский дом Магистр-Пресс, 2004. С. 26).

С. 123. «…Но коль по силам вам такое, что ж, воля ваша!» — Монгольский ученый Ж. Бор так оценил позицию Ван-хана в готовившемся заговоре против Чингисхана: «Ван-хан трижды отказывался от участия в заговоре, направленном против Тэмужина, но затем все же дал свое согласие. В этом заговоре обращают на себя внимание два момента. Во-первых, это то, что Жамуха для реализации своих замыслов решил вторично использовать мифический тайный сговор Чингисхана и найманов в качестве жупела для Ван-хана и его сына. Поскольку найманы на протяжении нескольких поколений вмешивались во внутренние дела хэрэйдов, вплоть до решения вопроса о престолонаследии, Жамуха справедливо, как потом оказалось, считал, что перспектива союза найманов и Тэмужина не могла не напугать хэрэйдов. Во-вторых, Ван-хан, трижды отвергнув доводы заговорщиков, но затем все же согласившись, высказался при этом достаточно двусмысленно. Хотя Ван-хан вроде бы искренне предостерегал их от нападения на благодетельного сына Тэмужина, защитившего его ханский престол, однако его речи мало согласуются с политикой этого «прожженного» дипломата. Поэтому, ни в коей мере не беря под сомнение личные мысли Ван-хана, но при этом памятуя о том, что «дипломату дарован язык для того, чтобы скрывать свои мысли», позволю себе предложить иную трактовку его действий. Ван-хан, отвергая предложение заговорщиков, тем самым испытывал их волю, желал убедиться в серьезности их намерений; выказывая свое недовольство их замыслами, он намеренно разжигал в них стремление к достижению поставленной ими цели…

Следует отметить, что Ван-хан и сам «заглотил» приманку, брошенную Жамухой, и был крайне напуган перспективой союза найманов и Тэмужина. Это чувство страха «помогло» ему преодолеть свои колебания, и он однозначно решил воевать против Тэмужина» (Бор Ж. Чингисхан — прирожденный дипломат (на монг. яз.). Улан-Батор, 2004. С. 29–31).

…пригласим, как водится, на багалзур… — то есть пригласим на свадьбу; издревле у монголов существовал обычай, по которому три дня после свадьбы муж и жена ели только шейную часть овцы (багалзур). Поскольку багалзур костистая и твердая, тем самым утверждалась крепость союза молодоженов.

С. 127. Затем пусть выступает Хори шилэмун тайши, в сраженье тысячу ведя моих гвардейцев. И лишь потом пусть силы наши главные вступают в бой. — Автор «Сокровенного сказания монголов» свидетельствует о составе войска Ван-хана и его диспозиции (в пять «эшелонов») во время сражения при May ундуре; упоминаемые здесь жирхинцы, тумэн тубэгэнцы и донхайдцы — племена, родственные хэрэйдам, являвшиеся подданными Ван-хана. Интересно также сообщение автора летописи о наличии в дружине Ван-хана специальной тысячи гвардейцев.

С. 128. И выстроили Журчидэй и Хуилдар уругудских и мангудских мужей, и готовы были уже они выступать передовым отрядом рати Чингисхана… — По свидетельствам разных источников, войско Чингисхана не превышало 3–5 тысяч человек, когда дружина противника превосходила его в несколько раз.

С. 129. Угэдэй — третий сын Чингисхана взошел на престол через два года после его смерти, правил с 1229 по 1241 г. По сведениям Рашид-ад-дина, Угэдэй-хан «был известен и знаменит высокомерием, умом, способностями, суждением, рассудительностью, твердостью, степенностью, великодушием и справедливостью, однако предавался наслаждениям и пил вино…».

С. 132. И послал Чингисхан… — После трехдневной кровопролитной битвы «Чингисхан понял, что для решительной победы над Ван-ханом необходимо собрать больше сил; поэтому он после боя предпринял отступление, подкрепляя коней и давая отдых воинам; во время этого отхода войско его усилилось подходившими подкреплениями. Чтобы выиграть еще больше времени, он пытался вступить с Ван-ханом в переговоры…» (Хара-Даван Эренжен. Чингисхан как полководец и его наследие. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1991. С. 42).

В «Сокровенном сказании монголов» во всех подробностях воспроизводится содержание устных посланий, которые через своих послов Чингисхан донес до каждого из членов вражеского союза. «…Монгольский Герой разговаривал с каждым из членов вражеского союза отдельно, на его собственном языке, выдвигая аргументы, важные лишь для него одного… Во всем этом под прикрытием безупречной верности слову и трогательной доброжелательности таилось намерение рано или поздно окончательно разрушить вражескую коалицию» (Груссе Рене. Чингисхан — покоритель вселенной. М.: Молодая гвардия, 2000. С. 107).