Операция «Полярная звезда» столкнулась с гигантскими организационными трудностями. Ничего не было готово. 1-я танковая армия, главная ударная сила, еще только формировалась. Не хватало снарядов. Отвлекающие внимание противника атаки начались 10 февраля под Ленинградом. Немцы были предупреждены, и успехи атакующих были минимальными. Тем не менее Жуков приступил к реализации второго этапа плана: атаке войск Северо-Западного фронта против Демянского выступа. Но немцы предугадали и этот удар. Новый начальник Генерального штаба ОКХ Цейтцлер убедил Гитлера оставить этот вытянутый в сторону противника палец длиной в 120 км. Отвод войск начался 19 февраля. Скоро грянула очень ранняя оттепель, превратившая землю в сплошной океан грязи. Дивизии Жукова, блокированные в адских пробках, не могли выйти на исходные позиции, в то время как противник уходил у них из-под носа. Сталин потребовал от Жукова немедленно перейти в наступление имеющимися в наличии силами. Но даже энергия маршала не могла совладать со все возрастающим беспорядком и стянуть в одно место разбросанные части и соединения. Атаки были слишком слабыми и нескоординированными, они не давали никаких результатов или били по пустому месту. Жуков попытался спасти «Полярную звезду», перегруппировав свои силы. Но 7 марта Сталин позвонил ему и приказал прекратить операцию, а 1-ю танковую армию погрузить в эшелоны и как можно скорее отправить под Курск, где назревала катастрофа.

В тот момент, когда немцы оставляли Демянский выступ, Модель эвакуировал Ржевский выступ (операция «Бюффель» (буйвол (нем.). – Пер.). Города Вязьма, Сычевка, Белый, Гжатск, за овладение которыми Жуков безуспешно сражался в феврале – марте 1942 года, потом в августе и, наконец, в декабре, были полностью разрушены, население депортировано, автомобильные и железные дороги уничтожены, все здания стерты с лица земли. Защищаемая этой полосой выжженной земли, IX армия отступила на новые позиции с более короткой линией фронта. Отведя войска от Демянска и Ржева, германские войска получили в качестве резерва драгоценные для них 12 хорошо обстрелянных дивизий. Однако советская сторона испытала большое облегчение: линия фронта отодвинулась от Москвы и теперь проходила не ближе чем в 200 км от города. Гитлер потерял последнюю надежду захватить советскую столицу. А Жуков потерял свой главный аргумент в пользу приоритета центрального направления.

В феврале и марте Жуков носился между Вязьмой и Ленинградом. Поэтому он издалека наблюдал за общим наступлением, начавшимся на юге от Дона в направлении Днепра под контролем Василевского. Воронежский (Голиков), Юго-Западный (Ватутин) и Южный (Малиновский, заменивший впавшего в депрессию Еременко) фронты играли ключевую роль. 24 января Ватутин начал основную операцию, получившую кодовое название «Скачок». Под ударом его войск румынская III армия развалилась, через ее позиции прошло несколько танковых корпусов, быстрым ходом направившихся на юго-запад, к нижнему Днепру. Над германскими позициями навис огромный красный выступ. 25-го числа Сталин обратился ко всем фронтам с приказом: «Вперед, на разгром немецких оккупантов и изгнание их из пределов нашей Родины!» Реализм снова покинул Ставку. Потому что Манштейн, новый командующий группой армий «Дон», сумел совершить чудо. Среди вихря советских атак, невзирая на отвратительную погоду, он сумел прикрыть отступление своих армий, сосредоточить прибывшие из Франции подкрепления и 19 февраля 1943 года перейти в контратаку. Малочисленные танковые корпуса Ватутина, оторвавшиеся от своей пехоты, были разгромлены один за другим. К счастью для русских, немцы не имели достаточно пехоты, чтобы закрепить стенки котлов, устроенных их танковыми дивизиями. Небольшими группами, бросив все вооружение, советские солдаты сумели спастись за Донцом, еще покрытым тонким ледком. В плен попало всего 9000 человек.

«Полярная звезда»: планы Жукова

Голикова, наступавшего севернее, ждала та же участь. После трехдневных уличных боев 14 марта был оставлен Харьков, 18-го, всего за четыре часа, немцами взят Белгород. Стратегический план Сталина, Жукова и Василевского был сорван. Немцев не удалось изгнать из Восточной Украины. Манштейн не ограничился тем, что остановил советское наступление к Днепру. Он предполагал продолжать наступление на Курск и разгромить войска Рокоссовского, выдвинувшиеся слишком далеко вперед. Но на пути у него встал Жуков. Вернемся немного назад. В начале февраля Жуков наметил серию наступлений для Калининского (Пуркаев), Западного (Конев, затем Соколовский), Брянского (Рейтер) и Центрального (бывшего Донского; Рокоссовский) фронтов. В феврале и марте 1943 года все они атаковали позиции германской группы армий «Центр». Они должны были двигаться на Брянск и Смоленск с целью окружения четырех из пяти армий Клюге. Несмотря на огромные трудности со снабжением, Рокоссовский сумел совершить великолепный прорыв до Десны, но он оказался один: его соседи топтались перед Орлом и Брянском. Жуков понял, что не может быть и речи о том, чтобы дойти до Смоленска, будет хорошо, если удастся взять хотя бы Орел. 7 марта Рокоссовский предпринял попытку окружить город, но атака немецких II танковой и II армий, угрожавшая взять его в клещи, отбросила его войска на 150 км к востоку, в направлении Курска. У Рокоссовского не было никаких шансов на успех: накануне предпринятой им атаки Ставка забрала у него крупные силы, которые были спешно переброшены на юг, где наступал Манштейн.

13 или 14 марта Сталин позвонил маршалу Жукову, который в тот момент находился вместе с Тимошенко на КП Северо-Западного фронта. «Возвращайтесь в Москву, – сказал Верховный озабоченным тоном. – Возможно, вам придется отправиться в район Харькова». 16 марта, проехав 500 км по разбитым дорогам, Жуков в 20 часов приехал на улицу Грановского. По собственному его признанию, он «страшно устал за дорогу». Но поспать ему не удалось, потому что позвонил Поскребышев и сообщил, что Сталин вызывает его в Кремль, где должно состояться важное совещание по вопросу производства танков и самолетов. Через два часа Жуков был в кабинете Сталина. В 3 часа утра Верховный пригласил его пообедать вдвоем в его квартире. Он нарисовал своему заместителю ситуацию к северу от Харькова в самых мрачных красках. Юго-Западный фронт отступил, но Воронежский не принял мер для отвода своих войск, чтобы сохранить контакт с соседом. В результате перед Манштейном не оказалось никаких войск. Смертельная угроза нависла также над Центральным фронтом Рокоссовского, ушедшего далеко вперед за Курск. Ужин закончился в шестом часу. А в 7 часов Жуков уже ехал в своем специальном поезде. (Относительно способа путешествия Жукова существуют расхождения. Сам он в «Воспоминаниях и размышлениях» упоминает, что летел на самолете: «В семь часов утра был на Центральном аэродроме и вылетел в штаб Воронежского фронта» (Жуков Г.К. Указ. соч. М.: АПН, 1969. С. 454.) Его шофер Бучин в своей книге пишет, что ехали на поезде. – Пер.).

18 марта он прибыл в Курск. Поезд был замаскирован, машины выгружены, и маршал с сопровождающими поехал в штаб Воронежского фронта. «Жуков торопил, – рассказывает его шофер Бучин. – […] Жуков с окаменевшим лицом смотрел на мчавшиеся навстречу грузовики, набитые солдатами, ездовых, беспощадно нахлестывавших лошадей, и тянувшиеся по обочинам группы солдат в грязи с головы до ног. Правда, почти все с оружием. Георгий Константинович бросил по поводу этого одобрительную реплику. И замолчал, следя за маршрутом по карте. […] Конец путешествию пришел внезапно – раздались гулкие выстрелы танковых пушек. Просвистели болванки. Задний ход, разворот – и назад, в Обоянь. […] Если бы мы ехали по-прежнему, то через минуту-другую вкатились бы в боевые порядки авангарда танкового корпуса СС. Потом выяснилось, что на карте, врученной маршалу, был неверно нанесен передний край, указан рубеж, с которого наши войска уже отступили. […] В деревне под Обоянью Жуков прошел в здание, где находился штаб Воронежского фронта. Мы, оставшиеся на улице, стали свидетелями того, как готовились драпать штабные. […] Офицеры-штабисты поспешно кидали на машины какие-то ящики, связисты сматывали провода. Крики, шум, ругань. Мы, жуковские водители и охрана, дивились паникерам. Я уже узнал, что в штабе собрались звезды первой величины – командующий Воронежским фронтом Голиков, член Военного совета Хрущев и группа генералов. […] Узнал я, что с незадачливыми вояками и А.М. Василевский, только что получивший звание Маршала Советского Союза. […] С его [Жукова] появлением в доме, около которого мы наблюдали панику, воцарился воинский порядок»[602].