Его противник приближался. Он был готов броситься в любую секунду. Эш делал ложные выпады то в одну сторону, то в другую, но противник каждый раз был наготове. В третьей попытке исследователь решил применить иную тактику: он сознательно бросился на Хельстрема, опустив голову, чтобы ударить удивленного противника прямо в живот. Хельстрем попятился на несколько футов, но и только. В результате этого маневра Эш оказался в пределах досягаемости для него.

Эш вдруг почувствовал, что его ноги перестали касаться пола, – Хельстрем буквально вышиб из него дух и потащил беспомощного исследователя к внешней стене. Он подумал, что у него того и гляди сломается позвоночник, и захрипел, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Это было безнадежно: противник был слишком силен, и его стальная хватка плотно прижимала руки Эша к бокам. Он почувствовал, как его спина и голова внезапно врезались в стену. Хельстрем резко изменил позицию и схватил Эша за грудки, подтягивая его к краю стены, и Эш вдруг обнаружил, что его голова и плечи висят над пустым пространством, а ветер дует ему навстречу от подножия утеса, находящегося на шестьсот футов ниже.

Как ни странно, он был поражен, насколько четко слышны волны, бьющиеся о скалистый берег; все его чувства усилились, обострились, и на нависшем над ним лице Хельстрема с его странными чертами, собранными в один перепутанный клубок, отчетливо выделялась каждая деталь.

Было ли так у всех, кто умирал насильственной смертью? Для них тоже все вдруг обретало высокое разрешение и совершенный стереозвук? В ярком лунном свете он различал даже поры на лице своего противника, волоски внутри его небольшого кривого носа, пузырьки слюны у него на губах.

Затем Эш почувствовал, как его тело опрокидывается дальше над пенящейся бездной, проходя точку невозврата.

Он приготовился умереть.

Когда Кевин Бэббидж и Рейчел Кранц спустились по каменной лестнице в подземелье, их ноздри были оскорблены зловонием и висящей в воздухе пылью. Начальник службы безопасности начал жалеть о своем решении сопровождать старшую медсестру в этой экспедиции. Хотя здесь всегда присутствовал запах экскрементов, мочи и немытых тел, исходящий из камер, но никогда не пахло так сильно, как сейчас. Шедшая рядом Кранц оперлась рукой о стену, чтобы не упасть, ибо освещение было тусклым, а ступеньки истерлись от векового использования. Ее рука угодила в мокрую слизь, и она вытерла пальцы о свою белую форму.

В качестве меры предосторожности начальник службы безопасности приказал охраннику зоны сдерживания, Грюнвальду, держать тяжелые автоматически закрывающиеся двери открытыми на тот случай, если возникнет проблема и Бэббиджу с медсестрой понадобится быстро ретироваться. Он навалился плечом на железную дверь и сморщил нос, когда из подземелья пахнуло вонью. Облегчение часового, которому не нужно было идти с ними, было слишком очевидно.

И хотя Бэббиджа нельзя было назвать особо чувствительным, он не мог не понимать, что в замке Комрек в последнее время происходит что-то очень странное, и дело не только в личинках и мухах. У гостей, да и у обслуживающего персонала определенно ощущалась какая-то подавленность, гораздо более сильная, чем когда-либо прежде. Да и сам замок изменился. Даже потолочные и настенные лампы светили тускло, как будто генераторы работали не на полную мощность. И было холодно, так чертовски холодно, что несколько человек не снимали верхнюю одежду даже в зале управления. При каждом выдохе он видел, что изо рта у него идет пар.

Когда они достигли нижней ступени, Бэббидж расстегнул две пуговицы на пиджаке на случай, если понадобится быстро вытащить пистолет. Он повернулся к длинному темному коридору. В нем трудно было что-то разглядеть, хотя все светильники на потолке горели. Он решил распорядиться и еще раз проверить генераторы.

Медсестра Кранц стояла рядом.

– Смотрите, – сказала она, указывая в конец коридора.

Прищурившись, Бэббидж вгляделся в тени, но увидел только щебень и мусор, вызванные крушением старого лифта.

– Я не… – начал было он, но остановился, увидев какую-то фигуру, женщину, одетую в халат заключенных. Она прижимала что-то к груди.

– Это она, – сообщила старшая медсестра. – Она. Сумасшедшая. Замки камер, должно быть, снова испортились. – Рыжеволосая сестра раздраженно цокнула языком. Она двинулась было вперед, но Бэббидж удержал ее.

– Подождите минутку. – Начальник службы безопасности подошел к ближайшей двери камеры и толкнул ее. Дверь была заперта, и он заглянул через панель наблюдения армированного стекла. Там было еще темнее, но он смог разглядеть фигуру человека, лежавшего в позе эмбриона на койке.

Кранц тем временем попыталась открыть дверь напротив и обнаружила, что та закрыта. Она заглянула в смотровое оконце размером с почтовый ящик. Комната выглядела пустой, но когда ее зрение адаптировалось к полутьме, она различила, что там кто-то сидит, вжавшись в угол камеры. Это был мужчина, потому что на нем были тонкие пижамные брюки. Он упирался лбом в согнутые колени, а руки у него были зажаты между ног. Она резко постучала по окну ногтем, и заключенный поднял голову и посмотрел на нее широко открытыми безумными глазами. От этого взгляда Кранц бросило в дрожь, а ведь она привыкла иметь дело с психами.

Она вздрогнула, когда к ее плечу прикоснулась чья-то рука.

– Эта тоже? – спросил Бэббидж.

– Что?..

– Дверь, – напряженным голосом пояснил он. – Она заперта?

– А! Да. Да, там старик, скорчился в углу. Он не может выбраться наружу.

– Как и другой. – Начальник службы безопасности повернул голову, чтобы найти взглядом фигуру, которую Кранц заметила минуту назад. Женщина по-прежнему стояла там, глядя на них, в воздухе вокруг нее парили черные шары.

– Как, черт возьми, она смогла выйти, если двери всех остальных камер заперты? – Бэббидж жалел, что не захватил свой фонарик: от этого постоянного мрака у него мурашки ползли по спине. По правде говоря, весь чертов замок уже несколько недель заставлял его чувствовать, как по спине пробегает волна страха.

– Ладно, – тихо сказал он Кранц, лишь отчасти скрывая свою нервозность. – Давайте запихнем ее обратно, прежде чем она всполошится. – Он пошел вперед, и Кранц поспешила за ним, толкая по пути все двери и убеждаясь, что они тоже заперты.

Неожиданно Бэббидж остановился, и медсестра едва с ним не столкнулась.

– Смотрите. Эта штука, которую она держит, – сказал он нервно. – Что это? – У него было нехорошее предчувствие насчет свертка, который сумасшедшая так крепко прижимала к своей плоской груди.

– Просто коробка. – Голос у Кранц был резким: она занималась причудами душевнобольных так много лет, что даже не помнила, сколько именно. – Наверное, нашла ее в обломках.

Когда медсестра пошла к сумасшедшей, Бэббидж заметил, что в руках у той совсем не коробка. Предмет был весь в пыли, и в нем было что-то странное. Он видел только пыльные провода на верхней части и маленький выступ.