Иначе говоря, реальный греко-иранский союз и вся история византийской экспансии на Восток, произошедшей вследствие давления западных крестоносцев, породили миф и об Александре и персидских катафрактиях, и о «парфянском царстве», и о Чингисхане. По разным эпохам их развели хронологи.

Вот что пишет Франко Кардини о персидской тактике против римлян, в нашей версии – в ходе подчинения Ирана византийцам или туркам:

«В столкновении с римской пехотой и легкой кавалерией… иранская военная тактика, состоявшая в длительной подготовке поля боя конными лучниками, сначала рассекавшими пехоту противника плотной и непрерывной стрельбой, а затем пропускавшими тяжелую кавалерию, которая вклинивалась через широкие бреши в глубину расположения пехоты, оказалась чрезвычайно эффективной».

Не менее эффективной была и монгольская тактика. Генерал-лейтенант М. Иванин пишет: «видно, что полчища монголо-татар не были нестройной ордой, но что войскам дана была правильная организация, приноровленная к войскам кочевого народа (такого же, как у турок. – Авт.), и что войска эти имели такое же превосходство перед современными им ополчениями, как ныне регулярные войска перед азиатскими и африканскими толпами воинов…»

М. Иванин жил в XIX веке, до появления танков и самолетов, когда конница была еще весьма в ходу. Он, как человек военный, что-то соображал в этих вопросах. И сразу за приведенным выше панегириком монголам отмечает и «особенности» их армии, которые заключаются в том, «что конные войска монголов, в составе сотен тысяч, переходили такие степи, по которым мы с трудом проходим в составе 3000–4000 войск… Если история представляет пример появления необыкновенной силы монголо-татар и среднеазиатских народов, разобщенных на сотни верст бескормными и безводными пустынями и имевших вообще немногочисленное население…», – то такую историю, как нам кажется, надо, простите за каламбур, выбросить на «свалку истории».

Ученые-конформисты не хотят видеть совершеннейшую сказочность описываемых ими событий. Под управлением Чингисхана азиатские кочевники организовали сильнейшее государство, завоевали полмира, чтобы через пару веков превратиться в рабов на завоеванных землях или спокойно вернуться в свои степи пасти скот и дальше!

«И как кочевой народ страстно любит свободу и предпочитает кочевую жизнь оседлой… то какую силу воли, какие военные, административные и политические способности должен был иметь человек, чтобы подчинить своему владычеству эти народы, кочевавшие в степях, занимавших несколько тысяч верст в длину, чтобы дать им устройство, необходимое для образования многочисленной армии, и чтобы подчинить их строгой дисциплине». Невероятные, скажем мы.

А теперь поставьте на место Чингисхана византийского императора, вынужденного покинуть Константинополь после осады его европейскими крестоносцами, переселившегося в Никею. И вот он создает из турецких, арабских, персидских воинов с помощью своих обученных военачальников мощную армию. Она, возможно, победила в числе прочих и Китай, и вернулась, чтобы отвоевать обратно свою священную столицу.

Никейский император мог нанять для своих целей и генуэзцев, и монголов, и племена южной Индии. Он мог привлечь на свою сторону любое племя с территории Рус, или захватить любое русское княжество и призвать под свои знамена его юношей. Для завоевания же этих княжеств мог послать на Русь тех, кого ему было удобнее, например, жителей Иранского нагорья – говоря по-античному, парфян.

Плутарх, историк I–II веков, писал, что «от преследующих парфян убежать невозможно, в бегстве же они неуловимы, будто их диковинные стрелы, невидимы в полете и раньше, чем заметит стрелок, пронзают насквозь все, что ни попадется на пути, а вооружение закованного в латы всадника такой работы, что все пробивает, а само выдерживает всякий удар».

А вот высказывание нашего современника, военного историка В. Сахарова о монголах:

«Любимая тактика монголов заключалась в устройстве засад, в постоянных нападениях, в заманивании противника и в внезапном переходе в наступление… Утомив неприятеля отступлением, они перескакивали на свежих лошадей, окружали врага с флангов и с тыла, засыпали его тучей стрел, а затем бросались в рукопашную».

Сравните сами с мнением Плутарха.

Но иногда сообщения В. Сахарова вгоняют в оторопь:

«Боевые порядки этих народов в высшей степени замечательны тем, что в основании их лежит идея резерва; это одно уже показывает, насколько тактическое искусство было выше у восточных народов сравнительно с состоянием его у европейских современников, среди которых крайнее развитие индивидуализма свело всю тактику к единоборству».

Напиши такое штатский, – рукой бы махнуть. Но когда такие заявления делает военный человек, становится не по себе. «В основе боевых порядков лежит идея». Очень хорошо. А где теоретические трактаты по тактике? У монгольских кочевников, что ли? Нет, они в Византии. Потому и «лежит идея», что перед нами не дикие кочевники, а регулярные войска самой «продвинутой» в то время в военном отношении Ромейской, Римской империи.

«Дисциплина войск и возможность управлять боем постепенным употреблением войск задних линий и резерва давали возможность полководцу восточных народов (правильнее сказать: восточных византийцев. – Авт.) проявить вполне свое искусство, свои таланты и направлять все силы к достижению общей цели, что было несравненно труднее для западноевропейских военачальников, которые, вообще говоря, подавали только своим войскам пример личного мужества и отваги».

В XIII веке монголы (читай: ромеи, византийцы) подчинили Центральную Азию, Китай, Русь. Русские летописцы были потрясены умением этих «кочевников» брать города. Вот что пишет М. Н. Покровский, глава исторической школы, уничтоженной в 30-х годах по личному указанию Сталина:

«Нашествия прежних азиатов останавливались перед стенами городов, все опустошения доставались опять-таки крестьянам, «смердам». Татары умели брать города; по-видимому, им был известен даже и порох, еще тогда (середина XIII столетия) незнакомый в Западной Европе… Мы видим дальше, как объединение Руси около Москвы было на добрую половину татарским делом».

Один из историков-евразийцев, эмигрант П. Савицкий, писал:

«Прежде всего укажем следующее: без «татарщины» не было бы России. Нет ничего более шаблонного и в то же время неправильного, чем превозношение культурного развития дотатарской «Киевской» Руси, якобы уничтоженного и оборванного татарским нашествием…

Россия – наследница Великих Ханов, продолжательница дела Чингиса и Тимура, объединительница Азии…»

Н. Трубецкой: «Усвоение техники монгольской государственности и даже бытового влияния татар в Москве шло особенно усиленным темпом, и потому понятно, что именно здесь русские легче и скорее освоились с самим духом монгольской государственности, с идейным наследием Чингисхана. В той же Москве и Московской области особенно заинтересовались и византийскими государственными идеологиями».