зажмуриться, обнять сестру, прижаться к груди и обещать, что все будет хорошо и сама Марья будет хорошей, лишь бы Аня тихо и умиротворенно вздохнула.

Марья зажмурилась: пьянящая злая смелость исчезла в один миг, сменившись птичьей паникой – а вдруг не получится?

– Змея. – Голос охрип и сорвался на кашель. – Твой договор нарушен. И с самого начала был нарушен.

Марья протянула ей ладони, расцвеченные зеленоватыми синяками, похожими на пятна мха. Она знала – Змея увидит и то, что под кожей скрыто.

– Навь всегда была рядом. Это я – ее тропа, ее врата. – Слова текли легко, и Марья спешила быстрее выплюнуть их из себя, пока очередной приступ страха не сжал горло. – И Навь пришла в наш мир. И отныне я никогда не буду в безопасности. И никто не будет.

В груди закололо, а воздух сделался тяжелым и влажным, словно названные страхи обрели плоть и кровь. Словно только сказанных вслух слов не хватало, чтоб Навь прорвалась в мир, предвкушая долгое неторопливое пиршество.

Марья покачнулась, и старик поддержал под локоть, его сухие теплые ладони отрезвили Марью, вернули ей чувство реальности. Змея склонилась над ее ладонями, потянулась, но не осмелилась и пальцем коснуться, по неподвижному лицу пробежала тень, а темная вода с косы потекла быстрее, капелью срываясь вниз.

– Нет, – медленно заговорила она, выпрямившись. – Не может быть. Ты же должна быть в…

– …безопасности.

Фразу закончила уже Аня: многоголосье стихло, и только ее голос взрезал тяжелую, гнетущую тишину. Тьма отхлынула от ее глаз, оставляя лишь слепой ужас в глубине зрачков.

Марья едва сдержала желание с визгом повиснуть на ее шее – рано, еще слишком рано. Еще ничего не закончилось.

– Прости, что так получилось. – Марья через силу улыбнулась. – Честное слово, я не хотела. И не знала до недавнего времени…

– Ну и ну. – Финист фыркнул и прислонился к ограждению террасы. – Я-то думал, что сбежал от Нави, а получилось, что в своих же когтях притащил!

Его голос звучал так устало, что Марья даже и не подумала язвить в ответ.

– Как ты надеялся скрыться от Нави, – тихо спросил старик из-за спины Марьи, – если сам – ее часть?

Аня вздрогнула, медленно отвела взгляд от Марьи. Радость и недоверие мелькнули в глубине светлых глаз, лишь на мгновение вытеснив страх:

– Шаман?

Тихий смешок.

– Всего лишь бессильный старик, сестрица моя.

Аня потянулась к нему, словно все еще не веря, что это не сон, но в этот момент мир дрогнул, и темные тугие струи ливня ударили по черепице террасы, выбили рваный ритм по темным доскам, черными, бездонными лужами собрались на земле.

Зло рассмеялся Полоз, в очередной раз пробуя цепь на прочность:

– А вот дорогая родственница и решилась предстать в истинном облике! Что ж, давно этого ждал!

Аня и Финист переглянулись и усмехнулись одинаково невесело.

– Ее настоящего облика мир бы не пережил, – заметил Финист.

– Мы и образ ее рискуем не пережить, – вздохнула Аня.

Марья вцепилась в ладонь сестры, готовая умереть, но больше ее не выпустить. Она и не заметила, как мигом закостенела Аня, как побелело ее лицо и сжались губы, словно она пыталась удержать низкий рык в горле. Медленно и осторожно она высвободила ладонь из холодных пальцев Марьи, отступила назад, обхватив себя за плечи.

Марья шагнула под хлещущий ливень, запрокинула голову, прикрыв ладонью глаза. Под каменным сводом извивалось огромное темное тело, сотканное из черной, горькой воды, и на змею оно походило лишь отдаленно. Ощутив на себе давящий взгляд божества, Марья расправила плечи, подставляясь холодным иглам.

– Ты не можешь убить меня – потому что это противоречит договору. – Она говорила тихо, но не сомневалась, что ее слышат. – Ты не можешь оставить все как есть, потому что и это противоречит договору. Ты не можешь спрятать меня, заточить в самую безопасную башню, и не важно, из стекла она или слоновой кости, – потому что Навь внутри меня, и где бы я ни была, я сама себе буду опасностью. Но и разорвать договор ты тоже не можешь, – Марья облизнула губы, сглотнула горькую слюну, сама не зная, чего сейчас больше в ее словах – правды или блефа, – потому что у тебя еще есть шанс его соблюсти и все исправить.

Последние капли ливня с грохотом обрушились на землю, и все стихло. Из темной воды соткалась смутная женская фигура, отдаленно похожая на Аню, – объемная текучая тень с темными провалами глаз.

– Да, шанс есть. – Многоголосье растеклось по всему подземному миру, даже отдаленно не напоминая человечью речь. – Я уберегу тебя – и весь мир от мертвого леса. Я верну его в Навь – но вместе с одним из вас.

– Это плата? – помертвевшими губами уточнила Марья, медленно пятясь назад.

Змея качнула головой:

– Это ключ.

Марья проследила взгляд Змеи, оглянулась. Сердце билось гулко и медленно, как в муторном кошмаре, и, как в кошмаре, Марья знала сюжет сна. Знала, кого заберет Змея, знала, кто скажет, грустно улыбаясь: «Так будет лучше»…

Она зажмурилась, страстно желая, чтоб последних минут не было. Ей ведь казалось, что она победила, перехитрила бога, но эта победа обращалась самой горькой потерей.

Вперед шагнул старик, но Змея остановила его взмахом руки:

– Прости, добрый мальчик, но ты не подойдешь. Ты чист, а мне нужен тот, на ком Навь оставила след.

– Так забери меня! – крикнула Марья. – Пусть снова будет ледяной кристалл, да хоть ледяная гора! Но Аню… – Голос сорвался, последние слова Марья прошептала едва слышно: – Я не позволю тебе снова ее забрать.

От улыбки Змеи все кости разболелись.

– Тогда все теряет смысл, не так ли?

Марья обернулась, в отчаянии сжимая кулаки. Вот Аня стоит, спокойная, уже все для себя решила, но пальцы дрожат. Вот Финист: хмурится, отводит взгляд, нервно барабанит по влажным перилам. Выбор уже сделан – и потому выбора нет.

Марья зажмурилась. Лучше бы ее убили. Змея терпеливо ждала, протянув темную текучую руку. Когда за спиной раздались шаги, Марья заставила себя выпрямиться и не оборачиваться. От тоски и ужаса ком стоял в горле.

Финист неторопливо вышел вперед:

– Бери меня. С меня все началось, мной пусть и закончится. – Он беззаботно улыбнулся. – Люблю, когда у историй красивый финал.

Марья встрепенулась, ошалело распахнула глаза. Недоверчивая насмешка вырвалась против воли:

– Ты? – Марье все еще казалось, что она спит и не может проснуться. Финист, жертвующий собой? – В чем подвох?

– Все просто, маленькая сестрица. Мне есть к чему вернуться… или что вернуть вместо себя. – Он перевел взгляд