– А вы не боялись, что это ловушка? – спросил я.

Рамси посмотрела на меня усталым взглядом:

– Агент Шейн, мне едва хватает средств на уход за матерью. Вы уж простите, что я не стала смотреть в зубы этому нежданному дареному коню.

– А с этим как было? – Ванн кивнула на сумку.

– Меньше чем полчаса назад на мой личный телефон пришла эсэмэска. Объяснили, что искать, дали код от двери и обещали четверть миллиона на другой криптовалютной карте, когда работа будет сделана.

– Что вы сделали с тем первым платежом? – спросил я.

– Ничего, – ответила Рамси. – Еще мало времени прошло.

– Ты не сможешь оставить себе эти деньги, – сказала Ванн.

– Конечно нет, – взглянув на нее, ответила Рамси.

– Вы должны были отдать пакет? – спросил я.

– Да.

– Когда?

– Не знаю. Я должна отослать фотографию, подтверждающую, что он у меня, и чтобы там был виден штрихкод. А потом мы бы договорились о передаче.

Мы с Ванн переглянулись.

– И ты считаешь, это разумно? – спросила Ванн.

– Да ради бога, я же не собиралась встречаться с ними на пустой парковке посреди ночи, – сказала Рамси. – Может, я и не великий агент ФБР, но не круглая идиотка. Мы совершим обмен днем, где-нибудь в людном месте.

– Когда вы собираетесь с ними связаться? – спросил я.

– Вообще-то, я уже должна была отослать фотографию.

– Отправляй, – сказала Ванн.

Через девяносто секунд Рамси прочитала нам ответ:

– «Памятник Джорджу Вашингтону возле Индепенденс-холл. Через час».

Я повернулся к Ванн:

– Что будем делать?

Она смерила меня взглядом с головы до ног:

– Наймем вам трил.

Арендовать удалось трил производства «Зебринг-Уорнер пэллас», одну из их более-менее бюджетных моделей – других в прокатном бюро на Честнат-стрит все равно не было. Я заплатил грабительскую сумму за сверхсрочный заказ, подсоединился и сразу же вышел из гаража на улицу, направляясь на восток, к Индепенденс-холл.

– Все в порядке, я в прокатном триле, – сообщил я Ванн по внутренней связи.

– Хорошо, – отозвалась она.

Ванн находилась в вестибюле отеля «Монако», вне поля зрения. Мой личный трил остался в машине, которую я позаимствовал у родителей, чтобы доехать до Филадельфии, и теперь оставил на гостиничной парковке. Служащий с парковки очень нервничал из-за того, что пришлось вести машину с трилом на сиденье, но Ванн заранее накинула ему чаевые.

– Вы записываете? – спросила она.

– Да, – ответил я. – Но предупреждаю: модель не самая продвинутая, так что я бы не рассчитывал на идеальное качество.

– Главное, чтобы вы видели, ясно? – сказала она. – Этого достаточно. Запишите саму передачу, а потом следуйте за тем, кто получит пакет.

– Я знаю свою работу, – напомнил я ей.

Асфальт Честнат-стрит сменился брусчаткой. Я вошел в парк, где в специальном павильоне висел «Колокол свободы», через улицу от Индепенденс-холл и памятника Джорджу Вашингтону. Вокруг было полно туристов и школьных групп, которых пасли раздраженные взрослые. Трилы попадались довольно часто, и я не выглядел слишком подозрительно в своем арендованном «пэлласе».

– Вижу Рамси, – доложил я Ванн.

Она топталась у восточной стороны памятника, глядя в телефон и пытаясь казаться спокойной.

– К ней кто-нибудь подошел? – спросила Ванн.

– Еще нет.

Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел трех улыбающихся мне туристок.

– Простите? – сказал я.

Одна из них протянула мне телефон со словами:

– Можно фото?

Я пригляделся к ним и понял, откуда они приехали.

– Вы хотите, чтобы я сфотографировал вас, или хотите сфотографироваться со мной? – выдал я уже по-испански через долю секунды после того, как послал текст встроенному переводчику.

Они изумленно уставились на меня, пораженные моими липовыми способностями.

– Если можно, нас троих, пожалуйста. На фоне Индепенденс-холл, – тоже по-испански сказала туристка, протянувшая мне телефон.

– Конечно, – сказал я. – Давайте перейдем улицу, так снимок получится лучше.

– Чем это вы там занимаетесь, черт вас дери? – спросила Ванн; ее аудиоканал был еще открыт, и она все слышала.

– Сливаюсь с толпой, если вы не против, – ответил я по внутренней связи.

– Идиот.

– Вообще-то, теперь у меня лучше точка обзора.

Я жестом попросил туристок встать перед памятником Вашингтону, направил телефон и сделал несколько снимков, так, чтобы Рамси тоже попала в кадр. Туристки улыбались, поправляли волосы и были безразличны ко всему, кроме своих будущих фотографий, как часто бывает с туристами. Потом они поблагодарили меня, забрали свой телефон и перешли к западной стороне памятника, где, держа телефоны на вытянутой руке, начали делать селфи, потому что как же без этого?

Я перестал глазеть на них как раз вовремя и когда снова посмотрел на Рамси, то увидел, что к ней направляется какой-то тип в толстовке с капюшоном. В руке у него тоже была пластиковая сумка из «Вава». Он приблизился к Рамси, протянул ей сумку, забрал у нее такую же, улыбнулся и пошел, не сказав ни слова.

– Все записал, следую за ним, – сообщил я Ванн.

Я шагнул за парнем в капюшоне и чуть не упустил из виду трил, который подошел к Рамси, достал из своего пакета пистолет и выстрелил сначала ей в голову, а потом в грудь.

Рамси упала. Туристки возле памятника и все, кто был рядом, завизжали и бросились врассыпную. Трил тяжело рухнул на землю, не выпуская пистолет. Кто бы ни был тот человек, который управлял им, отсоединился и бросил его на месте преступления. Это был очень дорогой способ убийства.

– Что случилось? – спросила Ванн.

Я понял, что она смотрела в окно и видела, как люди разбегались.

– Рамси застрелили. Трил.

– Я выхожу. Не потеряйте человека с пакетом!

– Рамси…

– Идите за пакетом, Крис!

Я увидел, как тот человек быстро пошел на восток по Честнат-стрит, потом свернул направо на Индепенденс, когда мимо него побежали люди. Я тоже побежал, направляясь в его сторону.

Когда я свернул за угол на Индепенденс, то увидел, что он уже на середине улицы и на ходу оглядывается прямо на меня. Потом он вдруг резко свернул влево и побежал. Я погнался за ним.

Модель «Зебринг-Уорнер пэллас» нельзя назвать быстрой даже с большой натяжкой. Но когда все время ходишь в триле, волей-неволей привыкаешь лавировать в большом потоке прохожих на оживленных тротуарах, в то время как нехадены в буквальном смысле идут прямо на тебя, потому что не считают нас полноценными людьми. Неумышленно. Просто это одно из свойств, которое живет в человеке где-то на подсознательном уровне, и он об этом даже не подозревает.