— Я с радостью пойду рядом с тобой, Анна.

— Тогда ступай, спрячь где-нибудь эти драгоценности. Пусть господин твой спрячет их в свои сапоги или еще куда. Он всегда отличался умом и изобретательностью, а нашего отца с королем вовсе не боялся. И я не испугаюсь.

— А вам и нечего бояться, Ваше величество. Вы же королева.

Мария наклонилась и поцеловала Анну в щеку, теперь приобретшую болезненную желтизну. Щека была холодной, словно радость и огонь жизни покинули Анну.

— Приходи ко мне на ужин, Мария, и Стаффа возьми. Я потом пришлю за тобой леди Вингфилд. Ей я доверяю. Она не принадлежит к числу подхалимов Кромвеля.

— Но ведь Кромвель послужил и Болейнам, Анна, хотя прежде всего он, разумеется, служит королю.

— Кромвель прежде всего служит Кромвелю, милая моя глупая сестра. В этом можешь ни минуты не сомневаться.

Марии хотелось сказать что-то еще, утешить хрупкую женщину, которая сидела на огромном ложе, украшенном фамильными гербами Болейнов и Тюдоров, и смотрела на нее. Но слова не шли с языка. Она сделала короткий реверанс и отворила дверь в переднюю. К ее удивлению, там снова толпилось множество придворных, но ни Стаффа, ни Кромвеля она среди них не обнаружила. Мария крепко сжала шелковую ладанку, которую дала ей Анна, и стала пробираться сквозь толпу к той комнате, где остался Стафф. Вдруг прямо перед ней, откуда ни возьмись, возникли в толпе Норрис и Вестон. Она улыбнулась им и сделала легкий реверанс, и тут за их спинами появился сам король. Мария быстро отступила назад, к гобелену, висевшему на стене. Король выглядел могучим, более высоким и значительно отяжелевшим, с тех пор как она видела его в последний раз. Квадратные челюсти сердито сжаты, а голубые глаза отыскивают ее. Мария снова поспешно присела в реверансе, ударившись спиной о стену, когда увидела, как сапоги короля замерли прямо перед ней. Крупная рука, сплошь унизанная перстнями, метнулась к ее запястью. Король помог ей распрямиться и вперил в нее взгляд.

— А я подумал было, что это только красивое видение из прошлых времен, — проговорил он, и голоса вокруг них смолкли; все жадно прислушивались. — Вас снова позвали ко двору, леди Мария? — напрямую спросил Генрих.

Мария подняла взгляд и посмотрела в его глаза, затененные густыми рыжими бровями и песочными ресницами.

— Всего лишь на день-другой, повидаться с сестрой, Ваше величество. Мы с господином моим совсем скоро возвращаемся к себе домой.

— Если вы приехали дать королеве совет, как надо растить сыновей, мадам, то вы уже опоздали, — сердито проворчал король. Потом покрутил головой, озирая круг придворных. — Идите за мной, леди Стаффорд, — сказал он тихо. — Я буду говорить с вами.

Проходя вслед за королем сквозь толпу, она поймала встревоженный взгляд Джорджа. Если он расскажет Анне, та, несомненно, будет обеспокоена. И Стафф тоже. Она покрепче перехватила шнурки ладанки, сжала в руке. Король всегда шагал широко, так что идти вровень с ним было невозможно. У Марии не было иного выхода, как только следовать за ним, стараясь сохранять спокойствие, а если потребуется, заморочить королю голову. Она молилась в душе, чтобы у короля не оказалось никаких видов на шестнадцатилетнего Гарри, который сейчас проходил подготовку в школе правоведов Линкольнз-Инн, недалеко отсюда.

Уединенный покой, в который король привел ее, находился почти рядом с крылом королевы — та самая комната, где ей было велено дожидаться его после маскарада в честь королевы Екатерины. Тогда он впервые соблазнил ее, а его супруга почивала совсем недалеко. Разумеется, сейчас он не собирается…

— Изволите присесть, миледи? — спросил он резким тоном, захлопнув дверь перед носом Норриса с Вестоном.

— Если Ваше величество того пожелает, — ответила Мария, продолжая стоять.

— Я только прошу, я не приказываю вам, миледи. Располагайтесь, как вам удобно. — Он сел на краешек большого резного кресла; Мария не отводила от него взгляда, и голова короля оказалась как бы в самом центре маленькой кровати, стоявшей в этой комнате.

Как забавно, подумалось Марии: они с королем одеты в одни и те же цвета, точно так, как одевались много лет тому назад по глупому капризу; и сейчас на обоих были костюмы и сапоги для верховой езды. Могучие мышцы на груди и плечах Генриха бугрились под дублетом и надетом поверх него испанским кожаным камзолом. Штаны, как и дублет, были темно-бордового оттенка, в тон ее теплому платью цвета темного вина.

— Вы говорите, вас вызвала королева, леди Стаффорд?

— Да, Ваше величество.

— Вы выглядите прекрасно, как и раньше. За столько лет вы, пожалуй, и не изменились.

— По правде говоря, государь, я очень изменилась. Только эти изменения — в душе, во внешности они незаметны.

— Вы так изменились? Вопиющий роман и тайный брак со Стаффордом — столько времени, прямо у меня под носом! А до того, как я припоминаю, вы с усердием послужили в постели королю Франциску — в Кале, к его неописуемому удовольствию.

Мария крепко сжала кулаки, стиснула ладанку.

— Король Франциск солгал вам, Ваше величество, как и королеве. Я отвергла его домогательства, и он удалился, проклиная меня и англичан вообще, и поклялся сказать вам, будто я исполняла все, чего только ему ни хотелось.

Странная усмешка озарила лицо Генриха, он отвел взгляд.

— Вы можете поклясться в этом? Франциск солгал?

— Да.

Король грубовато расхохотался.

— Я так и знал, что вы не пожелаете возлежать с этим коварным шакалом, после того как принадлежали мне.

Эти слова больно ударили Марию, но она продолжала спокойно стоять, подавляя желание бежать отсюда.

— Вы сказали ему, что любите другого короля, миледи? Вы ведь и поныне любите своего короля, разве не так?

— Все добрые верноподданные любят своего короля, государь, а я всегда была вашей доброй верноподданной.

Раскрытой ладонью король хлопнул по столу.

— Клянусь всеми святыми, Мария! Не виляйте, когда говорите с королем! Да, вы и вправду изменились. Все умные детки Болейнов меняются, и все к худшему. Сядьте, мадам. Я не хочу усаживать вас силой, потому что бить, конечно, надо другую. Сядьте.

Мария огляделась, потом медленно опустилась в кресло — не рядом с королем, а напротив него.

— Красивые женщины при дворе — это просто чума! Потрудитесь уехать отсюда к завтрашнему утру. — Неожиданно его голос потеплел. — Я бы хотел, чтобы вас здесь не было — так для вас безопаснее. Вы до сих пор невинны, по сравнению с остальными, и не причинили мне никакого вреда.

— Вреда? Я не понимаю, государь. — «Он, конечно же, имеет в виду утрату сына и винит в этом Анну», — подумала Мария.

— Как поживает ваш сын, Мария? — миролюбиво поинтересовался король, словно прочитал ее мысли о сыновьях.

«Который из сыновей?» — хотела было уточнить она, но это звучало бы дерзко, да и так понятно, о ком он говорит, а вызывать его гнев было слишком опасно.