Нельзя сказать, чтобы силы Вороньей Мельницы вышли из боя невредимыми. Несколько Кровавых Лордов получили серьезные раны, у кого-то были проломлены шлемы и щиты. Но тяжелые доспехи успешно прошли серьезную проверку; убитым оказался один лишь помощник лучника – огромный орк просто схватил его из-за ограждения и стянул вниз, а там заколол.

– Интересно, – заметил Эдмунд. – Собери своих легионеров, командир. Битва закончена.

Сразу после боя защитники Вороньей Мельницы получили приказ отчистить доспехи и оружие, сплошь покрытые кровью. После этого Герцер снарядил несколько человек заниматься ранеными, а остальных отправил чинить укрепления. Орки пытались вытащить бревна из частокола, но это им не удалось – легионеры вогнали бревна глубоко в землю. Несколько бревен было проломлено почти насквозь, но их тут же заменили новыми, заготовленными еще до битвы. Потом он поставил один декурий на часы, остальных же отправил есть, отдыхать, приводить в порядок личное снаряжение.

Все три подразделения успели поесть и прийти в себя, но вот Эдмунд снова приказал всем занять места у ограждения. Лучники уже снова стреляли в нападающих, которых теперь вели в бой воины в стальных доспехах.

– Обыкновенный меч ничто перед такими доспехами, – сказал Эдмунд Кровавым Лордам. – Но на близком расстоянии доспехи можно пробить стрелами, а также и копьями, если бросать их со всей силы. Именно сейчас они и пригодятся, и еще держите под рукой все инструменты – мы им покажем, как умирают рыцари в доспехах.

Несколько рыцарей с трудом поднимались в гору. Когда они приблизились на достаточное расстояние, лучники стали прицеливаться так, чтобы попасть в соединения пластин доспехов – в шею, локти, колени и отверстия забрал. Рыцари прикрывались щитами, но щитов хватало только на одну сторону. Когда рыцари подошли еще ближе, стрелы начали пронзать доспехи насквозь. Тут настал черед Кровавых Лордов. Копья не пробивали доспехи, но пробивали щиты, тогда сгибались мягкие стальные наконечники, и щит становился бесполезным. Рыцарю приходилось останавливаться, но, несмотря на все попытки, вытащить копье не получалось, а в это время они становились прекрасной мишенью для лучников. Начинали подъем четырнадцать рыцарей, теперь осталось лишь пятеро.

– Пропустите их за ограждение! – воскликнул Эдмунд. – Отступите! – приказал он, выходя вперед.

Вот рука в доспехах обхватила бревна частокола, через секунду над частоколом появилась фигура рыцаря. Он чуть не свалился внутрь, но тут же поднял вверх щит и меч, чтобы защититься от стоявших справа Кровавых Лордов.

Так он повернулся спиной к Эдмунду, а тот шагнул вперед и со всей силой ударил рыцаря по голове своим страшным молотом. Крепкая сталь шлема смялась под мощью удара, и рыцарь упал лицом в грязь.

– Вот так, – сказал Эдмунд. – Сначала разделите их, потом заставьте остановиться и повернуться, а уж затем обрушивайте на них удары топоров и дубинок. – В этот момент над частоколом показался второй рыцарь, и Эдмунд ударил его изо всех сил по руке. Раздались крик и звон – рыцарь покатился вниз по склону. – И конечно, не думайте о честных поединках.

Оставалось три рыцаря, легионеры расправились с ними быстро и не менее жестоко. Последний рыцарь заметил Герцера и поднял забрало: оказалось, что это один из бывших приближенных Диониса Галлиган. Он, задыхаясь, крикнул:

– Герцер! О боже!

– Увидимся в аду! – Герцер вонзил копье прямо в лицо рыцарю. Потом прошел вдоль рва и приподнял забрала у остальных. – Ага, и Бенито тут.

– Стало легче? – спросил у него Эдмунд после того, как рыцарей сбросили за частокол – навстречу новой волне орков.

– Немного, – ответил Герцер. – Мне будет еще легче, когда и он умрет. – И показал вниз, где гарцевал верхом на коне Мак-Кейнок.

– Не стоит так предвкушать смерть другого, – заметил Эдмунд.

– Мне не нравится убивать людей, – пожал плечами Герцер. – Нет, наверное, несколько человек я бы убил с удовольствием. Но мне это совсем не нравится. Разве со мной что-то не в порядке?

– Нет, если все так, как ты говоришь, это нормально, – ответил Эдмунд. – Кое-кто из лучников и легионеров чувствует себя сейчас не в своей тарелке. Но это одна сторона медали. Есть люди, похожие на тебя, – вы просто сражаетесь, а потом живете, как и раньше. Важно не переходить границу, не начинать получать удовольствие от убийства.

– Мне нравится дух соревнования, – заметил Герцер. – Нравится побеждать. Даже если противник при этом погибает.

– Значит, если не погибнешь, станешь хорошим солдатом. – Эдмунд улыбнулся, а Мак-Кейнок тем временем собирал последние силы для нового броска. – Ты и теперь уже неплохой солдат.

Дионис кратко о чем-то переговорил с несколькими верховыми рыцарями, и один из них поскакал в сторону укрепления. Он остановился вне досягаемости стрел и поднял белый флаг на конце пики.

Эдмунд вышел к ограждению, сложил руки рупором и крикнул:

– Если хотите начать переговоры, подходите ближе. Если попробуете хитрить, тут же сделаем из вас дикобразов.

Всадник медленно поднимался вверх по склону. Лошадь была не боевая и от запаха крови металась в стороны от убитых и раненых. Всадник не обращал внимания на мольбы о помощи, он спокойно объезжал протянутые к нему руки.

Подъехав поближе, он остановился и поднял забрало.

– Его я не знаю, – пробормотал Герцер.

– Козел отпущения, – догадался Эдмунд и тут же крикнул всаднику: – Ну что, сдаетесь?

– Нет, – мрачно ответил тот. – Но призываем вас сдаться. И если вы этого не сделаете, мы сметем ваш дурацкий частокол и убьем всех.

– С этого и надо было начинать, – ответил Тальбот. – А теперь вы уже лишились… пятидесяти? – нет, ста солдат. Не думаю, что остальные проявят большое рвение.

– Убирайтесь, и мы сохраним вам жизнь! – выкрикнул всадник. – Условия для вас крайне выгодные.

– Отдайте нам Мак-Кейнока и всех тех, кто участвовал в нападении на мою жену, а также тех, кто был при Ресане, и мы гарантируем жизнь всем остальным, – с презрением ответил Тальбот. – И сразу же убирайтесь в свою дыру, тогда сохраним вам жизнь.

– Это ваше последнее слово? – спросил рыцарь.

– Мой окончательный ответ, – усмехнулся Тальбот. – Давайте, мы как раз только разогрелись.

Всадник покачал головой и повернул вниз по склону. Внизу он переговорил с Мак-Кейноком, который лишь поднял палец руки и изобразил в сторону горы древний как мир жест презрения.

– Посмотрим, что они теперь предпримут, – сказал Эдмунд. – Передай людям, чтобы они перекусили, а я пойду поговорю с Магиббоном и Алиссой.

Герцер отдал распоряжения и сам сел поесть. Вокруг разносился запах мертвечины, слышались крики раненых, многие просили воды, – так что аппетита все это не прибавляло. Но все же Герцер заставил себя съесть обеденный паек. Тут вернулся и Эдмунд, по дороге дожевывая полоску вяленой «шимпанзятины». Он кивнул вниз и сказал: