на вкус. Мои инстинкты заставляли меня насмехаться над ней, подталкивать ее к реакции, но она не дала мне ничего. Она была спокойна и невозмутима, как огурец в ледяной ванне. И черт возьми, если это не возбудило меня.

— Так ты из Алестрии, — попытался я, встав перед ней, когда она направилась к буфету, чтобы взять еще один напиток.

Она перебросила прядь своих восхитительных черных волос через плечо, ее щеки все еще были измазаны грязью после матча. Я хотел измазать ее еще больше, пока мы боролись в грязи, и заставляя ее подчиняться моей превосходящей силе. Но не думал, что она согласится на это.

— Ты всегда заявляешь очевидное другим фейри? — Спросила Розали, хлопая своими длинными ресницами таким образом, явно предназначенный для того, чтобы привлечь меня, и все же остальная часть ее лица говорила: «борись со мной».

Я с рычанием шагнул к ней ближе, желая прорваться сквозь эту маленькую игру, в которую она играла.

— Сколько Альф ты встречала в своей жизни, которые могли бы соответствовать тебе во всех отношениях?

Ее взгляд скользнул мимо меня туда, где Калеб готовил себе напиток и смотрел на нас с плотоядным выражением в глазах. Пока я смотрел на него, она переместилась к моему телу, ее сладкий аромат окутал меня, когда она прижала руку к моей груди и встала на цыпочки, чтобы сказать мне на ухо.

— Никто не может сравниться со мной ни в чем. Но, похоже, ты и твой лучший друг хотите попробовать, lupo de mine, — промурлыкала она, и ее акцент мгновенно возбудил меня.

Я повернул к ней голову с ухмылкой, но она мгновенно исчезла, покачивая бедрами, направляясь к Калебу и приказывая ему принести ей выпить, изображая невинность. Он на самом деле, блядь, тоже это сделал.

Я глядел на них двоих, потягивая свой напиток, когда его рука скользнула по ее пояснице, и она рассмеялась над чем-то, что он сказал. Затем она перевела взгляд на меня и прикусила нижнюю губу, заставляя меня страдать. К черту, не только её — их обоих. Я могу смотреть это шоу весь день. Но я действительно предпочел бы играть в нем главную роль.

Вечеринка вскоре поредела, и кто-то — возможно, это был я, а возможно, и нет — объявил игру в «Правда или вызов». Вскоре я был в восторге, так как все согласились, и задавался вопросом, смогу ли заставить Розали поцеловать Калеба, чтобы я мог мысленно запечатлеть этот образ навсегда. К сожалению, настала моя очередь отвечать на этот вопрос.

— Правда или вызов? — Розали стрельнула в меня ухмылкой.

— Правда, — объявил я, может быть, немного пьяный и все еще под кайфом от победы в игре, несмотря на то, что было определенно три часа ночи, а на вечеринке было всего восемь человек. Ну, семь, если принять во внимание тот факт, что Милтон Хьюберт был в отключке на фуршетном столе. Кто-то приклеил линию жевательных мишек к его моноброви, и этим кем-то определенно был я.

Мы сидели в кругу: я и другие Наследники на диване, Тори, Дарси и Джеральдина на кофейном столике напротив, а Розали Оскура, скрестив ноги, сидела в кресле, которое она придвинула. Оказалось, что девушка была не просто горячей. Она была забавной и умной и возбуждала мой член так, как мне нужно было исследовать. Желательно сегодня вечером. Но ее внимание постоянно переключалось между мной и Калебом, и я не мог понять, кто ей больше нравится.

— Какое последнее доброе дело ты сделал? — спросила меня Розали. Мы играли в игру в течение часа, пока из динамиков доносились мелодии Джека Джонсона, вечеринка становилась все более приятной. Но я пока не хотел прекращать это дело. Мне было слишком весело.

Я задумался над ее вопросом, и ответ заставил мой взгляд скользнуть к Дарси. Она прикусила губу таким образом, что это говорило о том, что она ожидала, что я в любой момент выдам ее темную тайну.

— Я не могу вам сказать, это секрет, — искренне сказал я, и все повернулись ко мне с прищуренными глазами. Калеб сидел рядом со мной, и он обнял меня за плечи, притягивая к себе.

— У нас нет секретов, — твердо сказал он. Я ненавидел что-то скрывать от него. Это было дерьмово. Но у меня был один секрет Дарси, который мог открыть целую банку больших жирных уродливых червей, которые должны были остаться похороненными. В банке. Или в земле. Неважно. Дело было в том…

Я потягивал свой ром и думал о том, что я только что обсуждал.

— Я люблю тебя, чувак, — сказал я Калебу с ухмылкой, а затем сильно ущипнул его за щеку. — Разве он не хорошенький, Розали? — Я повернул его лицо к ней, и она окинула его взглядом, прежде чем одобрительно кивнуть.

— Да, очень красивый, stronzo. А теперь ответь на вопрос.

— Я же говорил тебе, я не могу, — сказал я, и плечи Дарси расслабились.

Я не знал, почему она так беспокоилась о том, что я расскажу людям. Я же не был плохим парнем. О, подождите, да, был. Только я не хотел быть плохим. Действительно, какая разница между плохим и хорошим? Все сводилось к мнению людей. Все ситуации были нейтральными, пока кто-то не формировал о них свое мнение. Так что для многих людей я был отличным парнем. Но, возможно, это не имело значения, если люди, о которых ты заботишься, считали тебя плохим. Не то чтобы я заботился о Дарси или о чем-то еще.

— Отлично. С тебя штрафная, — объявила Розали, и Калеб радостно подпрыгнул на своем стуле.

Дариус и Макс даже не обращали внимания, просто смотрели на своих маленьких влюбленных с сердечками в глазах. Тори Вега и Джеральдина Грас? Мачеха Макса отрезала бы ему яйца и носила бы их как серьги, узнав, что он преследует Грас. А Лайонел, ну… этого достаточно.

Я выпил шот, и у меня на секунду закружилась голова. Завтра я буду умирать. Но завтрашнего дня пока не существует, так что неважно.

— Тори правда или вызов? — Я указал на нее, потому что у меня был хитрый план (алкоголь всегда делал меня