Но Элис мертва. Разве нет?

В этом вопросе крылась самая отчаянная надежда Мюриель. Сидя взаперти в своей башне, она успела обдумать даже самые невероятные возможности.

Последние свои слова Элис произнесла на лирском, родном языке Мюриель: «Я сплю. Я сплю. Я вас найду».

Элис прошла обучение в монастыре и прекрасно разбиралась в тысячах ядов. Может быть, она только притворилась мертвой?

Нет. Пустые надежды…

Мюриель попыталась представить себе другие варианты развития событий. Возможно, прайфек Хесперо пришел к заключению, что все сефри являются еретиками и их нужно повесить, но те решили оказать сопротивление. Это казалось вполне разумным.

Возможно, союз Роберта с Ханзой дал трещину, и армии Ханзы удалось каким-то образом утвердиться в Эслене… Нет, это уже совершенно невероятно. Мюриель пришлось примерить свадебное платье, да и другие приготовления к венчанию шли своим чередом.

Из окна, выходящего на восток, открывался красивый вид на слияние Свежести и Ведьмы, но ничего интересного там не происходило. Мюриель сожалела, что у нее нет западного окна, откуда был бы виден Торнрат, или окна с видом на север – на Королевский поэл. Сражение, если оно произойдет, должно было начаться именно там.

Она пыталась хоть чем-нибудь себя занять и ждала, пока что-то произойдет, поскольку от нее теперь ничего не зависело.

Мюриель вдруг поняла, что ее это по-своему устраивает. Лишь одно действительно ее печалило: она ничего не знала об Энни. Тень Эррен заверила Мюриель, что ее младшая дочь жива, но это произошло несколько месяцев назад. Нашел ли ее Нейл Мек-Врен?

Но даже если ему сопутствовал успех, Нейл не стал бы возвращаться с ней сюда. Нет, он не мог этого сделать. Так что Мюриель оставалось лишь представлять себе, что Энни скрывается в безопасности где-то далеко от Эслена.

На пятнадцатый день этрамена – во всяком случае, так Мюриель казалось – она проснулась от звона оружия. Иногда ветер доносил из города лязг стали и крики. Но сейчас звук казался ближе, словно схватка шла в самом замке.

Она подошла к окну и попыталась выглянуть вниз, но башня Волчья Шкура находилась на южной стене замка, и Мюриель удалось разглядеть лишь маленький кусочек внутреннего двора. Однако слышно отсюда было лучше; теперь не было сомнений, что внизу идет сражение.

Затем ее внимание привлекло какое-то движение вдали. За стенами города она видела небольшую часть Тенистого Зелена, некрополя, где покоились ее предки, а еще дальше катились мутные воды неглубокого южного русла Ведьмы. Сначала Мюриель предположила, что у берега приземлилась стая лебедей, но, присмотревшись и оценив расстояние, поняла, что это корабли: галеры и более мелкие лодки. Однако она никак не могла различить флаги, чтобы определить их происхождение.

Стражник, который принес ей пищу, выглядел испуганным.

– Что там? – спросила Мюриель. – Что происходит?

– Ничего особенного, королева-мать, – ответил он.

– Ты уже довольно давно так меня не называл, – заметила Мюриель.

– Да, – кивнул он, хотел что-то добавить, но осекся, покачал головой и быстро вышел.

Однако почти сразу же он вернулся.

– Не ешьте это, – сказал он, понизив голос. – Его величество сказал… Просто не ешьте это, пожалуйста, ваше величество.

Он быстро вышел и запер за собой дверь. Мюриель отставила еду в сторону.

Прошло время, шум стих, а потом возобновился с новой силой, уже возле внешних стен крепости. Мюриель видела лишь малую часть Двора Хонот перед огромными воротами цитадели, но могла различить блеск доспехов и темные потоки летящих стрел. В воздухе разносились боевые кличи и вопли умирающих, и Мюриель молила святых, чтобы те сохранили жизнь дорогим ей людям.

Уже почти стемнело, когда звон оружия раздался внутри ее башни. Мюриель уселась в кресле и замерла, не зная, чего ей ожидать, но понимая, что это уже хоть что-то, причем что-то, нарушившее планы Роберта. Даже вторжение озверевших орд из Вейханда лучше, чем его замыслы.

Она с горечью поджала губы, когда сражение докатилось до ее двери и жалобный крик проник сквозь тяжелые балки и каменные стены. Потом раздался знакомый скрежет ключа в замке.

Дверь распахнулась, и окровавленное тело стражника, который просил ее не есть принесенную им пищу, упало на порог. Он заморгал и попытался заговорить, но из его рта хлынула кровь.

Вслед за ним появился человек, которого Мюриель не узнала. Он явно был родом с юга, да и клинок в его руке напомнил излюбленное оружие вителлианцев. Незнакомец быстро окинул взглядом комнату, а потом повернулся к Мюриель.

– Вы одна? – спросил он.

– Да. Кто вы?

Прежде чем он успел ответить, за его спиной появилось новое лицо.

В первые несколько мгновений Мюриель заметила лишь королевскую осанку и суровый взгляд. Святая Фендве, воплощение Ведьмы Войны…

И только после того, как женщина сняла шлем, Мюриель узнала свою дочь. Кожа Энни потемнела от солнца, волосы были обрезаны так коротко, что не доставали и до плеч. Она была в мужской одежде и доспехах, на щеке красовался ужасный кровоподтек. Она казалась ужасной и прекрасной одновременно, и Мюриель оставалось лишь гадать, что за таинственная сущность пожрала душу ее дочери и захватила ее тело.

– Оставь нас ненадолго, Казио, – спокойно велела Энни своему сопровождающему.

Тот молча кивнул и исчез за дверью.

Когда они остались вдвоем, черты девушки смягчились, и она бросилась к матери. Мюриель поднялась ей навстречу.

– Мама!.. – сумела выговорить Энни, и по ее лицу покатились слезы.

Они обнялись. От потрясения Мюриель лишилась дара речи.

– Прости меня, – наконец заговорила Энни. – За все, что я тебе тогда наговорила. Я боялась, что больше ничего не успею тебе сказать.

Она зарыдала еще сильнее, и долгие месяцы одиночества Мюриель вдруг провалились в прошлое. Вечность, которую она провела, лелея ускользающую надежду, кончилась.

– Энни… – прошептала Мюриель. – Это ты… Это ты.

А потом она заплакала вместе с дочерью. Им нужно было так много сказать друг другу, но у них еще будет на это время, не так ли?

Как ни странно, время у них было.

Леоф стер с глаз слезы и попытался взять себя в руки. Полдень был уже близок.

Подумать только, сколь много порой зависит от мелочей. А если палач Роберта напрочь лишен сердца? Скорее всего, так и есть, и тогда Леоф напрасно проработал всю ночь. Но даже если убийца Амбрии испытает к нему хоть каплю жалости, план композитора все равно останется очень уязвимым. Нужно незаметно залепить уши Мери воском, причем так, чтобы она ничему не удивилась и не переспросила вслух. И ему должны позволить встать рядом с Ареаной, чтобы в решающий миг заткнуть уши и ей.