Какое это имеет отношение к нему, он не знал. Однако сцена эта неожиданно всплыла в его сознании с такой поразительной яркостью, что он даже позабыл, о чем, собственно, думал до этого и какие размышления привели его к ней. Осталось лишь это неприятное, муторное чувство, от которого все так сильно сжималось внутри, что в следующую минуту он позабыл и о Кленнере. Прилив какой–то слепой энергии заставил его сделать несколько шагов вперед, прочь от огневой точки, где за пулеметом сгрудились четверо солдат. Черт бы побрал этот проклятый дождь, нигде нет от него спасения, подумал он, и повернулся, чтобы нырнуть в укрытие к остальным. Взгляд его был прикован к письму, которое он по–прежнему сжимал в кулаке. Он думал, а не положить ли листок в карман, но бумага уже промокла, и он побоялся ее повредить.

Где–то у заднего края темноты прогремел далекий взрыв. Словно некий шут огрел его по голове своей погремушкой. Кордтс упал. Он сам не знал, как это он не расслышал приближающийся грохот. Несмотря на все одолевавшие его мысли, он был готов поклясться, что все это время прислушивался. Времени, чтобы нырнуть в блиндаж, у него не было. Он видел, как улица взрывается фонтанами взрывов, словно вдоль нее стремительно вырастают черные кусты. Кордтс прижался к земле. Он рыдал и стонал, он царапал пальцами битый кирпич, пока из–под ногтей не потекла кровь.

Оператор передал Шереру трубку. Комната была полна народу. Кто–то слушал, кто–то занимался своими делами.

— Это вы, фон Засс? Да, это еще мягко сказано. Первым делом обрисуйте обстановку.

Какое–то время Шерер слушал.

— Ну, хорошо, — произнес он несколько раз. — Я этим займусь. Заканчивайте ваш рапорт.

— Понятно, — сказал он наконец, — «Байрейт» пал. Ну, хорошо. Хорошо. Делайте все, что в ваших силах, чтобы удержать Войлочную фабрику. Если нужно, возьмите людей с восточного фланга. Да–да, от «Бромберга», если есть такая необходимость. А теперь слушайте меня внимательно, и я расскажу вам, как обстоят дела.

Буду с вами предельно откровенным, фон Засс. Обстановка складывается не в нашу пользу. К концу дня вы, по всей видимости, будете полностью отрезаны от нас. Оба полка внутри города приняли на себя всю силу удара, и задача номер один для вас — восстановить и удержать линию обороны, прежде чем их отбросят назад. Все до последнего из имеющихся в вашем распоряжении солдат должны быть переброшены для укрепления флангов. Насколько я понимаю, этих мер будет недостаточно, чтобы предотвратить окружение, так что враг, по всей видимости, возьмет Великие Луки в клещи вместе с вами. Если же мы сумеем продержаться снаружи городских стен, то можно надеяться, что в самое ближайшее время нам пришлют подкрепление. Не сразу, конечно, но через несколько дней. Вы меня слышите?

Да, хорошо, хорошо. Да, я ничуть не сомневаюсь, что они вас теснят. Но на флангах все равно нужно держаться. Мейер уже попал в окружение, — Шерер посмотрел на карту и провел пальцем вдоль железнодорожной ветки, что вела из города, — у Горушко. Это чуть восточнее железной дороги. Но саму железную дорогу выпускать из рук нельзя, и я приложу для этого все усилия. Вы же возвращайтесь к Войлочной фабрике. Кстати, какая там обстановка? Да? Ну, хорошо. Если нам удастся в ближайшие сорок восемь часов прояснить обстановку за городом, можно попробовать объединить наши силы у Войлочной фабрики. Да–да, пока держите железную дорогу. Да, я в курсе, она пока что в наших руках. К сожалению, прислать подкрепление не могу, у меня нет людей. Надеюсь, вам понятно, что наступление на город в данный момент носит характер отвлекающих действий. Основная цель противника — наши позиции за чертой города, с тем чтобы попытаться взять сам город. Мы со своей стороны сделаем все, что в наших силах, чтобы этого не допустить, но, как я уже сказал, обстановка складывается не в нашу пользу. Мейер находится в отчаянном положении. Я пришлю вам бронепоезд, чтобы вывезти раненых и больных. Постарайтесь сделать это как можно быстрее, пока железнодорожная ветка не отрезана. Если поезд застрянет внутри города, толку от него не будет ни вам, ни мне. Надеюсь, вам это понятно? Хорошо, да–да, я этим займусь.

Наши дорогие коллеги не иначе как надеялись на то, что дивизии Манштейна будут выведены из этого сектора. Однако часть вверенных ему подразделений по–прежнему здесь, и при необходимости их вернут назад, я лично об этом позабочусь. Если же кто–то в этом сомневается, пусть пеняет на себя. Да, большая их часть уже садится в поезд. Да, я знаю, их перебрасывают в Сталинград, но я отдам приказ, чтобы их вернули, даже если для этого мне придется послать своих солдат, чтобы они перекрыли пути. В любом случае, прежде чем они вернутся в район боев, пройдет как минимум двадцать четыре часа. Я буквально через пару минут позвоню фон Шевалери, а если потребуется, то поговорю и с самим Манштейном.

Пожалуй, больше ничего я вам на данный момент пообещать не могу. Да, и еще одна вещь. — «Холм», — подумал он. Холм, какое–то время он думал о нем, как на сознательном, так и на бессознательном уровне. — Насколько я понимаю, у вас имеется отряд наблюдателей. Майор Редде, да–да, он самый. Он должен наладить прямую радиосвязь с артиллерийским полком, который стоит рядом с городом. Вы получите огневую поддержку. Пусть он сосредоточит огонь на Войлочной фабрике, потому что передовые отряда Иванов будут там с минуты на минуту. Право принимать остальные решения я оставляю за вами — до получения новых инструкций поступайте так, как сочтете нужным. Да, на сегодня все. Мне жаль, фон Засс, что все складывается таким образом. Но голос у вас бодрый. Либо я, либо майор Метцелаар будем выходить с вами на связь каждый час. В следующий раз у меня уже будет для вас график. Да–да, а пока до скорого, фон Засс.

И он вернул трубку оператору. У второго оператора также имелись для него звонки.

— Снова Мейер? — поинтересовался Шерер.

Но нет, это был не Мейер, потому что радиосвязь с Мейером прервалась.

— Передайте всем, что поговорю с ними через несколько минут, — объявил Шерер. — Пусть остаются на связи. А пока соедините меня с фон дер Шевалери.

Он уже разговаривал с фон дер Шевалери, как только стали поступать первые донесения с передовой. Говорил он с ним и в предыдущие дни, когда стало невозможно закрывать глаза на приметы того, что их ждет в самое ближайшее время. Фон дер Шевалери был с ним абсолютно согласен и в свою очередь делал все, что мог, у себя в Витебске. Но сейчас настал критический момент. И пока устанавливалось соединение, он плотно сжал губы, напряженно ожидая, что сейчас последует, а в том, что последует ожесточенный спор, сомнений не было. Первый из многих — если того потребует ситуация, хотя хотелось бы надеяться, что до этого не дойдет. Потому что пока — насколько ему известно — фон дер Шевалери его союзник, и если и придется во весь голос озвучивать требования, то скорее не перед ним, а перед самим командованием Восточного фронта. Правда, сомнительно, что его там услышат. Так что фон дер Шевалери ничего другого не остается, как помочь ему. Одно Шерер знал точно — он не позволит фон Зассу сидеть в Великих Луках, как он сам когда то сидел у Холма, пока помощь шла куда угодно, но только не к ним. Нет, на этот раз все будет не так.