чем он сам, химиков-студентов из МГУ, Казанского университета, Ивановского химико-технологического института, МХТИ и с их помощью открыл небольшие лаборатории в Уфе и Волжске. Именно там эти «химики» синтезировали сначала эторфин, а затем и более сильный и ходовой метадон. К этому времени еще одна лаборатория появилась в Гяндже (там был выделен густой метадон) и в Казани, где появился упоминаемый нами триметилфентанил. Так образовалась цепь: в Гяндже готовили метадон, а из Казани для последующего разведения и упаковки в ампулы мощным потоком шел триметилфентанил. Причем «химики» особо и не прятались, наркотик изготовлялся непосредственно в химлаборатории КГУ.

Между тем грамм химически чистого вещества приносил сбытчикам 280 миллионов рублей прибыли минус расходы на производство, транспортировку и прочее. Таких же граммов «химиками» к 1993 году будет получено 30-. Однако и этих денег Бабаеву явно не хватало. Свои ампулы он вынужден был сдавать оптом еще более крупному наркопредпринимателю в Гяндже. Тот же отправлял его в дальний путь, в частности, и в Москву. Так будет продолжаться до 1993 года, когда сыщики из МУРа наконец-то выделят всех участников этой наркоцепочки. Однако об этом мы расскажем несколько позднее. Сейчас же отметим, что именно с 1991 года в России значительно расширился ассортимент наркотиков. За счет «жестких» наркотических средств растительного происхождения (опиум, героин, кокаин), а также синтетических препаратов (феномин, антифетомин).

По оценкам специалистов, общий оборот наркобизнеса в странах СНГ в 1991 году составил 10 млрд. рублей. Причем наркобизнес по своей рентабельности оставил далеко позади себя другие виды организованной преступности; один рубль, вложенный в него, дает 1000 рублей прибыли.

Газета «Куранты» 30 ноября 1991 года писала: «Чтобы обеспечить растущую потребность города (Москвы) в наркотиках, мафия изрядную часть средств вкладывает в новые каналы доставки. В преступную деятельность втягиваются работники транспорта и даже милиции. Все полноводнее становится река конопли из Средней Азии и с Дальнего Востока, течет в Москву российский и украинский мак. И судя по насыщенности рынка, успехи правоохранительных органов в борьбе с наркомафией погоды пока не делают. И вообще похоже на то, что никому эти успехи и вовсе не нужны. Мало того, под большим вопросом находится само существование этого направления в деятельности органов как приоритетного и скоординированного.

Созданные несколько лет назад МВД СССР межрегиональные отделы еще прошедшей зимой парализовали выяснение отношений между российским и союзным министерствами внутренних дел. Развал империи еще больше осложнил ситуацию.

Наркомафия же по части интернационализации заметно опережает государственные структуры бывшего Союза. Ни границ, ни «высших национальных интересов» для нее не существует. В сердце России Москве, кстати, главенствующее положение на наркорынке занимают «гости» из суверенного Азербайджана. А охраняют их покой столичные боевики…»

О наркомафии в Москве размышлял на страницах газеты «Начало» от 16 ноября 1991 года и начальник Межрегионального отдела по борьбе с наркобизнесом МВД СССР Михаил Рощин. Он, в частности, сказал: «Москва – сугубо потребительский город. Наркотики сюда везут не только из разных республик, но и используют ее как транзитный пункт по пересылке товара в Западную Европу. Вспомните крупную партию героина, задержанную на Казанском вокзале. Наркотики сюда не только везут, но и изготавливают лабораторным способом – этим делом занимались студенты одного из химических вузов. Препарат, который они выпускали в своем институте, очень действенный и очень дорогой, один грамм шел на рынке по полторы – две тысячи рублей. Вы спрашиваете о связях с регионами? Они крайне зыбкие, почти никакие. Мы не имеем возможности направлять своих сотрудников по цепочке в Казахстан и делать засады на 3,5 миллиона гектарах земли, засеянной конопляными и маковыми плантациями, – со своими бы проблемами справиться. Я не знаю, кто может уничтожить эту многоголовую гидру – наркомафию, следы которой ведут в Казахстан и Азербайджан. Казахи трудолюбиво выращивают товар, азербайджанцы также его сбывают, русские и прибалты употребляют, получают кайф и не доживают до сорокалетнего возраста. Межрегиональный отдел по борьбе с наркобизнесом был образован еще при В. Бакатине. В наиболее пораженных наркобизнесом районах страны были сформированы специальные подразделения по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, непосредственно подчиненные союзному МВД. Например, республики Средней Азии и Казахстана контролирует один отдел со штаб-квартирой в Ташкенте. Закавказские республики – другой, и так далее. Все специализированные подразделения работают на один «карман», разоблачение преступных групп наркобизнеса, имеющих, как правило, разветвленные, глубоко законспирированные межреспубликанские связи, осуществляется в едином комплексе. С первого дня существования МРО МВД СССР, чрезвычайно усложняя деятельность местных баронов наркобизнеса, межрегиономика постоянно испытывала жесткий прессинг республиканских министерств. Стремление народов к выстраданному суверенитету пришлось как нельзя кстати «крестным отцам» наркомафии. Деятельность МРО, в поле зрения которого могли попасть коррумпированные связи, в большинстве республик была искусно блокирована.

Однако и в такой тяжелой обстановке Межрегиональный отдел продолжал действовать и наносить ощутимые удары по наркомафии. В 1991 году в Подмосковье был обнаружен вход в «нору» длиной в тысячи километров. Были арестованы несколько «гонцов», которые вывели московских сыщиков на город Бишкек (бывший Фрунзе) в Киргизии. Там местный отдел по борьбе с наркобизнесом отработал свой пласт информации и вышел на еще одну группу наркодельцов, базировавшихся в казахском поселке Мерке. Здесь действовала группа заготовителей марихуаны – наркотика из конопли, в изобилии произрастающей в Чуйской долине. Так называемые «шанопалы» (заготовители конопли) просушивают под жарким азиатским солнцем скошенное серпами наркотикосодержащее растение. Листья они отделяют от стебля, упаковывают и прячут в тайники; дают выстояться драгоценному продукту. Игра стоит свеч. Ведь на «черном рынке» за килограмм чуйской травки выкладывали несколько тысяч рублей. За килограмм опия – до 200 тысяч. Именно из Мерке и приходил наркотик в ту «нору», что «засветили» сыщики в Подмосковье.

Однако рассекреченных заготовителей задерживать было бесполезно. Сыщики не смогли узнать главного, не удалось установить местонахождение тайников. И тогда руководитель бишкекской межрегионалки подполковник Владимир Трегубов предложил свой план – внедрить его в подпольный синдикат. Дело было крайне рискованное, поэтому в МВД Киргизии заколебались. Однако и время поджимало. Наконец разрешение на операцию было получено. Трегубов взял на себя роль гонца из Москвы, благо весть о том, что «нора» опалилась, до Мерке еще не дошла. Главарь местных наркодельцов дотошно выспрашивал у «москвича» многие детали его принадлежности к наркомафии, после чего наконец поверил ему. И тогда главарь предложил «москвичу» приобрести у них новую партию марихуаны не за деньги, а за видеокамеру. «Мне позарез нужна хорошая вещь, а здесь ее не достать». Трегубов согласился. На следующий день видеокамера была у главаря и он назначил место передачи марихуаны – пограничный Чалдовар в соседней