ней все детали и обсудил список участников. Было решено в качестве образца использовать Чин венчания на царство Федора Ивановича. Правда, осуществлять обряд пришлось не патриарху, которого не было, а казанскому митрополиту Ефрему. Хотя Марфа испытывала недоверие к руководителям ополчений, царю полагалось особо отметить их заслуги перед Отечеством. Поэтому она предложила доверить Трубецкому держать царский скипетр, а Пожарскому — яблоко — державу. Самую главную царскую регалию — венец — должен был нести И. Н. Романов, царский дядя. При выходе Михаила из собора Ф. И. Мстиславскому следовало осыпать его золотыми монетами. Выбор главных участников церемонии пришелся всем по душе. Только Ф. И. Шереметев посчитал, что его обошли стороной и не учли заслуги в Костромском посольстве. Но Марфа Ивановна, видимо, не смогла простить боярину то, что он проигнорировал ее письмо к избирательному Земскому собору и не предотвратил избрание Михаила.

После того как торжества отгремели, встал вопрос о неотложных мерах по выводу страны из кризиса. Прежде всего следовало заключить мирные договоры с соседними государствами, Речью Посполитой и Швецией, и по возможности вернуть утраченные земли, в первую очередь Новгород и Смоленск. Поэтому Марфа посоветовала Михаилу не распускать Земский собор и сделать его постоянно действующим. Этот совет оказался очень полезным. С помощью Собора удалось собрать все недоимки по налогам и несколько «пятин» — чрезвычайных налогов, составляющих пятую часть имущества налогоплательщика. Деньги пошли на уплату воинским людям, отправленным под Смоленск и к Новгороду. Они предотвратили новые агрессивные акции вероломных соседей. Кроме того, удалось экипировать войско, разгромившее «Астраханское царство» И. Заруцкого и М. Мнишек. После этого видные дипломаты заключили со Швецией Столбовский мирный договор и вернули Новгородские земли в состав России. С Речью Посполитой дела обстояли сложнее, поскольку в плену у короля Сигизмунда был Филарет.

Во время отсутствия бывшего мужа влияние великой государыни старицы (так стали называть Марфу Ивановну) на царя было очень большим. Современники даже поговаривали, что страной правит «богомольная старица Марфа со своим родом». Действительно, ее племянники, братья Салтыковы, вскоре превратились во всесильных временщиков. Но без совета с теткой и своей матерью, которая постриглась и тоже поселилась в Вознесенском монастыре, они ничего важного предпринять не могли.

Марфа была не только советчица, но и главная хозяйка в царском хозяйстве. Поскольку сын был неженат, то в ее ведении оказались царицыны мастерские по изготовлению одежды, белья и подарков особо отличившимся придворным. Под ее руководством шилась церковная одежда для Филарета. Специально назначенные дипломаты доставляли ее в Польшу вместе с письмами и различными подарками от сына. В золотошвейной мастерской было налажено производство царской парадной одежды, ведь у Михаила не было никакого гардероба, подходящего для государя. Кроме того, Марфа взяла на себя заботу по изготовлению новых покровов на гробницы святых, царей и цариц, взамен утраченных в Смуту.

Старице подчинялись Кадашная и Хамовная слободы, где было налажено массовое производство тканей, часть которых шла на продажу и приносила дополнительный доход казне. Руководила она и садоводческим хозяйством в селе Рубцове, и царскими огородами за Москва-рекой. Марфа обсуждала с садоводами и огородниками, что лучше посадить, какой сорт выбрать для той или иной культуры, как выгоднее распорядиться урожаем. В этих делах ей был очень полезен опыт ведения хозяйства в боярском доме на Варварке.

Особенно больших успехов Марфе удалось добиться в селе Рубцове, которое было ее личной собственностью. В нем был разбит фруктовый сад, плоды из которого посылались в дар родственникам и хорошим знакомым. Там же были выкопаны пруды для купания и разведения рыбы. В праздник водоосвящения 1 августа Марфа отправлялась в свое село, чтобы совершить омовение. Делать это на людях ей было нельзя. Позднее к ней стала присоединяться и царица Евдокия, вторая жена сына.

Утро Марфы начиналось с того, что она молилась в крестовой палате, потом читала челобитные, присланные на ее имя, и давала распоряжения своему дьяку, как на них ответить. Часто приходилось оказывать денежную помощь просителям. Старица старалась никому не отказывать и выдавала кому гривну, кому алтын и даже рубль. Затем она шла в мастерскую-светлицу, где собирались швеи и вышивальщицы. Марфа лично раздавала «рояльные» книги с выкройками и указывала, какое изделие следует сшить, затем выбирала узоры для отделки, шелка, золото, серебро, жемчуга и самоцветы, а также ткани. Иногда она сама садилась за работу, чтобы изготовить «по обещанию» утварь для церкви или монастыря. С особой любовью она вышивала воротники для сына, ширинки и полотенца для царского обихода. Готовые изделия, ткани и украшения хранились тут же, в светлице, в «кипарисных» сундуках, обитых белым железом. Золотые и серебряные нити, жемчуг и драгоценные камни лежали отдельно в ларцах и шкатулках с надежными замками. Ключи находились у самой Марфы Ивановны.

Поскольку патриарха не было (этот пост царь Михаил ‘ Федорович предназначал для отца), то Марфе приходилось решать и некоторые церковные вопросы. К ней обращались архимандриты и игумены монастырей для разрешения поземельных споров и получения или подтверждения прежних налоговых льгот.

Марфа хорошо помнила, как тяжело жить в опале, в отдаленных убогих монастырях, поэтому стала покровительницей вдовым и опальным царицам, все еще коротавшим свой печальный век на окраинах страны. Прежде всего она перевела из Владимира в Новодевичий монастырь свою прежнюю подругу Марию Буйносову (в монашестве Елену), жену царя Василия Шуйского. Позаботилась она и о Прасковье (Параскеве) Соловой, одной из жен царевича Ивана Ивановича. Ей было позволено переехать в Ивановский монастырь в Москве. Во Владимире осталась лишь Ольга-Ксения Годунова, которую Марфа не жаловала из-за отца, царя Бориса, и в Суздале ее дальняя родственница Евдокия Сабурова (в монашестве Александра) — первая жена царевича Ивана Ивановича. Но и им из Москвы присылались к праздникам подарки. Когда те скончались, Марфа позаботилась о том, чтобы обе были достойно погребены. Прах Евдокии перенесли в Вознесенский монастырь в Кремле, а останки Ольги-Ксении — в Троице-Сергиев монастырь, где были похоронены всё члены ее семьи. Не была забыта и одна из жен царя Ивана Грозного — Анна (в монашестве Дарья) Колтовская. Правда, она так и осталась в Тихвинском монастыре и в нем же была похоронена. Видимо, Марфа посчитала, что четвертая жена царя уже не может считаться законной. Но пока знатная монахиня была жива, она также получала от нее подарки.

Поскольку Марфа была главной домоправительницей, то ей приходилось уделять много внимания обустройству царского дворца, находившегося после Смуты в плачевном состоянии. В этом деле Михаил оказывал ей большую помощь. Уже через год все царские покои были восстановлены, а в следующем году иконописцы Иван