Вера с Егоровной ошарашенно поглядели друг на друга.

— Я понятно объяснила? — повысила голос Лена.

Родственницы продолжали молчать.

— Хорошо, можете не отвечать. Так вот, любопытных ввожу в курс дела. Саша будет жить здесь, нравится это вам или нет. Будет жить здесь, и точка! Столько, сколько я посчитаю нужным. — Вдова сделала ударение на слове «я». — Вы, если хотите, тоже можете жить здесь. А если вам обеим что-то не нравится, катитесь к чёрту в городскую квартиру! Можете вообще не появляться до конца жизни — мне на это наплевать. И за деньгами не приходите! Но повторяю: если хотите, можете жить здесь, для всех я сделаю комнаты. К Саше я требую относиться, как к члену нашей семьи! Любые выпады в его адрес будут мной пресечены, а виновные наказаны. И вообще, теперь вам придётся привыкнуть, что в доме хозяйка — я. Я буду всем распоряжаться, всё решать, и моё слово будет последним! А вам придётся подчиняться, хочется вам этого или нет! Я всё сказала!!!

Громыхнув стулом, Лена встала и вышла из кухни. Переглянувшись, Вера с Егоровной так и не смогли издать ни звука.

В тишине кухни стало слышно, как на улице, гремя какими-то железками, переговариваются рабочие.

Бабушка пришла в себя первой. Кряхтя, она поднялась и заняла привычное место у плиты.

— Голубцов надо натушить, — пробубнила она. — Обед уже скоро.

Посмотрев на бабку долгим взглядом, Вера схватилась за голову.

— Ба! — позвала она. Егоровна не обратила внимания.

— Баба Тань! — повысила голос внучка.

— Ну? Чего тебе? — не оборачиваясь, отозвалась та.

— Какие голубцы, баба Тань?

— Обычные, капустные. А ты чего — долму хочешь?

— Ничего я не хочу, — вздохнула Вера. — Пойду я, ба.

— Куда?

— На улицу.

Медленно встав из-за стола, молодая женщина вышла во двор. Там мать, как ни в чём ни бывало, наблюдала за рабочими, оборудующими фонтан.

— Так что там насчёт фиолетовой подсветки? — интересовалась она.

— Мам! — позвала её Вера. — Мам!

— Что? — откликнулась Лена, не отрывая взгляда от бетонной чаши.

— А когда наша с Петей комната будет готова?

— Съездила бы обои сначала купила, а потом спрашивала, — невозмутимо ответила мать.

— Денег дай! Обои в магазине бесплатно не раздают.

Блеснув глазами, вдова отправилась в дом за кошельком. Вернувшись, отсчитала внушительную стопку купюр. В это время из её кармана раздался мелодичный звон.

— Алло! — произнесла Лена, вытащив сотовый телефон. — Да, Вахак Зурабович. Да, конечно, здравствуйте! Сейчас открою, подождите минутку.

Отключив связь, вдова отправила телефон обратно в карман.

— Ты уже с сотовым ходишь? — Вера проследила за её движениями ревнивым взглядом.

— Хожу. Хочешь, и ты себе купи. Дать тебе ещё денег?

— Не знаю, — замялась дочь. — А вообще давай, куплю. Почему нет?

В сумку Веры перекочевала ещё одна пачка денег.

— А может, я и Пете куплю? — осторожно спросила молодая женщина.

— Купи и Пете, — великодушно согласилась мать. Третья пачка купюр уютно устроилась в сумке Веры.

— Ладно, мам, тогда я поехала. Пока! — засобиралась дочь.

— Пойдём, провожу тебя до ворот. Там Вахак Зурабович ждёт, надо ему открыть.

Мирно беседуя, родственницы направились к выходу с приусадебного участка.

* * *

— Здравствуйте, моя дорогая Елена Вячеславовна! — Кавказец, как всегда, белоснежный и элегантный, приветственно улыбнулся. — Прекрасно выглядите, несмотря ни на что!

Пропустив мимо ушей двусмысленный комплимент, Лена тоже улыбнулась.

— Здравствуйте, уважаемый Вахак Зурабович! Рада вас видеть.

Вдова намеренно употребила слово «уважаемый» вместо «дорогой», намекая на то, что хочет держать между мужчиной и собой определённую дистанцию. Кавказец это почувствовал.

— И я рад, — произнёс он, слегка наклонив голову и окинув женщину изучающим взглядом. — Но, знаете, я не просто так приехал, у меня к вам разговор. Может, проводите меня в дом?

— Конечно, пройдёмте, — с готовностью согласилась Лена. — Только там у меня разруха. Ремонт небольшой затеяла, вы уж извините.

— Ничего страшного.

Вахак Зурабович зашагал по направлению к усадьбе, внимательно разглядывая окружающую обстановку.

— О! — воскликнул он. — Вы устанавливаете у входа фонтан! Прекрасная задумка! А эта мраморная плитка для чего?

— Я выкладываю ею дорожку от ворот до дома, — ответила Лена.

— Да? — Мужчина приостановился и развернулся, что-то прикидывая. — Хочу представить, как это будет, — прокомментировал он свои манипуляции. — По-моему, замечательно. Только, мне кажется, возле фонтана надо ещё поставить несколько статуй. Я видел нечто подобное в Италии.

— Именно так я и сделаю, — кивнула вдова. — Я даже статуи уже заказала по каталогу.

— Правда? — удивлённо поднял брови Вахак Зурабович. — Вы меня не разыгрываете?

— Нисколько.

— Поразительно! Оказывается, у нас с вами вкусы совпадают. Да, Елена Вячеславовна?

— Просто мы смотрим одни и те же каталоги, — осадила его мадам Штырь. — Других, видимо, в нашем городе нет.

Миновав рабочих, занятых строительством эркера, Лена проводила кавказца в дом.

— Вы превратили своё жилище в стройплощадку, — усмехнулся мужчина. — Не тяготит?

— Напротив, я себя прекрасно чувствую. Хотите кофе? — спросила вдова.

— Спасибо, не надо. У меня мало времени. Я присяду, с вашего позволения? — Гость прошёл в комнату и сел в кресло.

— Конечно! Я вас слушаю. — Мадам Штырь села напротив.

— Елена Вячеславовна, — произнёс Вахак Зурабович. — Я вижу, что вы достаточно оправились от постигшей вас утраты, чтобы заниматься делами. Поэтому я счёл возможным приехать сюда и спросить вас напрямую: когда вы намереваетесь начать процедуру вступления в права наследования?

— В течение шести месяцев со дня смерти мужа, — пожала плечами Лена. — Как положено по закону. А почему, собственно, вас это интересует?

Кавказец картинно изогнул одну бровь и, сцепив пальцы холёных рук, холодно спросил:

— А вы, дорогая Елена Вячеславовна, считаете, что меня не должно это интересовать?

— Считаю, что не должно, — в тон ему ответила вдова. — Нет, ну, конечно, вы мне очень помогли с похоронами и со всем прочим. Спасибо вам за это большое. Но со своим наследством я разберусь сама!