— Сестра, ты помнишь, чем занимались лошади всякий раз, когда мы их отпускали?

— Щипали траву, которой тут нет. Они тоже подпали под власть здешних чар.

— А ты уверена? — спросил Ричард. — Что, если наваждения действуют только на людей? Что, если лошади видят все, как оно есть на самом деле? Ну же, сестра, поехали!

Черные призраки приближались. Сестра Верна наконец села в седло.

— Но… — начала она.

— Больше веры, сестра! Я обещал спасти тебя, и я тебя спасу. Я поеду первым.

Ричард пятками ударил Бонни в бока, и лошадь поскакала галопом. Джек и Джеральдина последовали ее примеру. Ричард изо всех сил старался удержаться в седле. Он решил предоставить Бонни самой выбирать дорогу.

— Ричард! — истошно завопила сестра Верна. — Во имя Создателя, куда мы несемся?! Куда ты направил свою лошадь?!

— Я ее никуда не направлял, — крикнул он в ответ. — Она сама выбирает дорогу.

— Ты с ума сошел! Погляди, что там!

Ричард посмотрел вперед. Они мчались к пропасти.

— Закрой глаза, сестра!

— Ты что, совсем… — начала она.

— Закрой! Это — наваждение. Оно идет от общего для всех страха сорваться вниз. Мы ведь оба видели змей, помнишь?

— Змеи были настоящие. Твоя ошибка может стоить нам жизни!

— Закрой глаза. Если это не наваждение, лошадь сама остановится на краю обрыва. — Ричарду очень хотелось надеяться, что он прав.

— Если только лошади не околдованы и не видят ровную дорогу там, где ее нет!

— Если мы остановимся, мы точно погибнем!

Ричард услышал, как сестра выругалась, пытаясь заставить Джека повернуть в другую сторону, но ей это не удалось. Бонни по-прежнему бежала впереди, Джек и Джеральдина — за ней.

— Говорила же я, — не унималась сестра Верна, — не сможем мы ими управлять без удил. Теперь они погубят и нас, и себя.

— Я обещал, что спасу тебя, — решительно произнес Ричард. — Я вот закрыл глаза. Если хочешь жить, последуй моему примеру!

Сестра ничего не ответила. Лошади мчались вперед. Ричард затаил дыхание. Он молил добрых духов о помощи, стараясь не думать о том, что сейчас произойдет, пытаясь убедить себя, что все это лишь наваждение, порожденное общим для всех страхом…

Пропасти не было.

Лошади продолжали скакать галопом. Ричард не пытался их удержать. Они паслись целый день и были теперь в прекрасной форме. Казалось, они только рады этой бешеной скачке.

Вскоре Ричард обратил внимание, что стук копыт стал тише.

— Ричард! Мы выехали из долины! — услышал он голос сестры Верны.

Он открыл глаза, обернулся и увидел позади знакомые черные тучи. Яркое солнце освещало зеленый луг. Лошади перешли с галопа на рысь.

— Ты уверена? — спросил Ричард.

Сестра кивнула:

— Да, я узнаю эти места. Это — Древний мир.

— А что, если это очередное наваждение?

— И почему ты вечно со мной споришь? Я чувствую, что мы действительно освободились. Я вновь чувствую свой Хань. Чары долины уже не действуют на нас.

У Ричарда на миг возникло подозрение, что сестра Верна все-таки не настоящая. Но он и сам больше не ощущал опасности. Наклонившись, он обнял Бонни за шею.

Впереди виднелись пологие холмы, покрытые зеленой травой и полевыми цветами. Солнце грело, но не жгло и не опаляло землю. Дул легкий ветерок, напоенный ароматами трав. Ричард рассмеялся.

Он посмотрел на сестру Верну и улыбнулся.

— Нечего смеяться! — сурово одернула она.

— Но я счастлив, что мы спаслись, сестра! — растерялся он.

— Если бы ты знал, как я на тебя зла, ты бы так не радовался. Я серьезно: тебе же будет лучше, если ты пока помолчишь!

Ричард только головой покачал.

— Тебе придется отрезать мне руку.

Зедд закатал Эди рукав платья. Эта рана никак не поддавалась исцелению.

— Сколько раз повторять, Эди: я не собираюсь отрезать тебе руку.

Он поставил лампу на стол рядом с подносом. На подносе лежал белый хлеб, тут же на столе стояло блюдо с недоеденным мясом ягненка. Зедд подошел к окну, раздвинул шторы и стал рассматривать морозные узоры на стекле. В большой столовой шумели гуляки, но у них в комнате было уютно и тихо.

Дела в гостинице «Бараний рог» шли хорошо, несмотря на зимнее время, а может, именно поэтому. Стояли морозы, а на большой дороге негде остановиться на ночлег. Но ведь торговля не может остановиться и переждать холода. Потому-то эта гостиница, как, впрочем, и другие гостиницы в Пенверро, не испытывала недостатка в постояльцах. Здесь было полным-полно купцов, возчиков и просто путешественников.

Зедду и Эди повезло с жильем. Впрочем, можно сказать, что это хозяину повезло с постояльцами: ведь мало кто мог себе позволить заплатить столько золота, сколько он запрашивал за лучшие номера.

Впрочем, Зедда это не слишком тревожило. Для волшебника первого ранга невелик труд заплатить золотом, сколько ни потребуется. У него были заботы посерьезнее. Рана от когтя скрина на руке Эди никак не заживала. И уже стало очевидно, что магия тут бессильна. Именно магия, похоже, и мешала делу.

Эди приподнялась на постели, опираясь на локоть.

— Послушай, старик, — окликнула она Зедда. — Ничего больше ты не придумать. Ты уже пытался ее залечить. Я ничего плохого не говорю про твое лечение, но если так дальше пойдет, то я умру. Что важнее: потерять руку или жизнь? А если ты боишься, то дай нож, я и сама справлюсь.

Он нахмурился:

— В этом-то я не сомневаюсь, милая. Но боюсь, что добра от этого не будет.

— Что ты хочешь этим сказать? — Голос Эди стал хриплым.

Зедд подошел к столу, взял с подноса кусок мяса и, немного подкрепившись, присел на край кровати.

— Послушай, Эди, — он взял ее здоровую руку, — ты знаешь кого-нибудь, кто разбирается в природе зла этих тварей?

— Что значит «добра из этого не будет»? — настойчиво переспросила она.

Зедд погладил ее по руке.

— Ответь на мой вопрос. Есть хоть кто-нибудь, кто что-то об этом знает?

— Надо подумать, — ответила Эди. — Не могу я сейчас вспомнить, но вряд ли кто-то из живых знать. Да ты ведь волшебник, кому и знать это, как не тебе? Волшебники всегда быть целителями. А что это ты сказал про мою руку: «Добра из этого не будет»? По-твоему, уже слишком поздно?..

Зедд отвел глаза. Он уже не раз все это обдумывал и понял, что, в сущности, выбирать ему не из чего.