Она увидела покорность в глазах членов Совета. Сейчас начнется медовый месяц. Досточтимые Матроны поведут себя, как дети в кондитерской лавке. Медленно и постепенно будут они привыкать к сладостям Бене Гессерит. Как только это произойдет, они попадут в ловушку.

Как я. Не спрашивай оракула, что ты можешь получить. Это западня. Берегись настоящих предсказателей судьбы. Иначе ты обретешь тридцать пять столетий непрерывной скуки.

Одраде внутри возразила.

Надо все же отдать Тирану должное. Тяготы не могли быть непрерывными. Мы были больше похожи на Гильд-навигаторов, которые мгновенно находили путь в свернутом пространстве. Это и был Золотой Путь. Атрейдес заплатил за наше выживание, Мурбелла.

Мурбелла ощутила страшную тяжесть на своих плечах. Плата Тирана пала на нее. Я не просила его делать это.

Одраде не могла остаться в стороне. Но он тем не менее сделал это.

Прости, Дар. Он заплатил. Но теперь платить должна я.

Значит, ты наконец стала настоящей Преподобной Матерью!

Члены Совета забеспокоились под пристальным взглядом Мурбеллы.

От имени всех остальных заговорила Ангелика. Все-таки я была первой, кого ты избрала.

Следи за этой внимательно. В ее глазах я вижу блеск властолюбия.

— Как мы должны вести себя с ведьмами? — Она была встревожена собственной смелостью. Разве теперь сама Великая Досточтимая Матрона не ведьма?

Мурбелла не рассердилась.

— Вы будете относиться к ним терпимо и не творить над ними насилия.

От мягкого тона Мурбеллы Ангелика осмелела еще больше.

— Это решение Великой Досточтимой Матроны или?..

— Довольно! Я могу залить пол этой комнаты вашей кровью. Хочешь испытать это первой?

Никто не захотел испытывать судьбу.

— И что будет, если я скажу, что это речь Верховной Матери? Тогда вы спросите, есть ли у меня политика, способная помочь разрешить наши проблемы? Я отвечу: политика? Ах да. У меня есть политика, но она касается совершенно неважных вещей вроде борьбы с мухами, как с переносчиками инфекций. Неважные вещи требуют особой политики. Для тех из вас, кто не видит мудрости в моих решениях, у меня нет политики. От таких я сумею быстро избавиться. Вы умрете, прежде чем осознаете, что вас ударили. Это мой ответ на вашу гниль. Есть ли такая в этом кабинете?

Этот язык они хорошо понимали: кнут Великой Досточтимой Матроны дополнялся ее способностью убить.

— Вы — мой Совет, — сказала Мурбелла. — Я жду от вас мудрости. В конце концов можете притвориться, что вы мудры.

Насмешливое сочувствие Одраде. Если Досточтимые Матроны так получают и отдают приказы, то для анализа поведения этих дам не нужно вмешательство Беллонды.

Мысли Мурбеллы тем временем приняли совершенно другое направление. Я больше не Досточтимая Матрона.

Решительный разрыв произошел так недавно, что Мурбелле было неудобно исполнять роль Досточтимой Матроны. Ее перерождение было метафорой того, что должно произойти со всеми ее бывшими Сестрами. Это новая для нее роль, и она пока плохо с ней справляется. Другая Память представила длинную цепь личностей, в конце которой была сама Мурбелла. Это было не перерождение, а простое приобретение новых способностей.

Простое?

Изменение было очень глубоким. Понял ли это Дункан? Ей было больно оттого, что Айдахо может никогда не познать ее новую личность.

Это то, что осталось от моей любви к нему?

Мурбелла отвлеклась от этого вопроса, не желая слышать ответ. Она почувствовала, что ее отталкивает что-то, лежащее гораздо глубже того пласта, который она решилась бы копнуть.

Есть решения, принять которые мне помешает любовь. Это решения проблем Сестер, а не моих собственных. Вот откуда проистекает мой страх.

Она успокоилась, когда подумала о насущных проблемах, которые надо было решать непосредственно в данный момент. Она отослала свой Совет, пообещав смерть и боль для тех, кто не сможет обуздать свою страсть к насилию.

Далее, Преподобная Мать должна быть обучена новой дипломатии; нельзя идти рядом ни с кем, даже попарно. Со временем это станет легче. Досточтимые Матроны усвоят образ мыслей Преподобных Матерей. Настанет день, когда не будет больше Досточтимых Матрон; останутся только Преподобные Матери с усиленными рефлексами и повышенными сексуальными способностями.

Мурбелле пришли на память слова, которые она слышала, но до последнего момента не принимала их сердцем: «То, что мы можем сделать для выживания Бене Гессерит, не знает границ возможного».

Дункан поймет. Я не смогу утаить это от него. Ментат не сможет относиться ко мне так, словно я не пережила Агонии испытания Пряностью. Он поймет, что я стала другой. Он открывает свой ум так же легко, как я открываю дверь. Он осмотрит свою сеть: «Что я поймал на этот раз?»

Не то же самое ли произошло с леди Джессикой? Образ Джессики в Другой Памяти был искажен многочисленными передачами памяти. Мурбелла приподняла завесу и оживила старое знание.

Джессика. Ересь? Должностное преступление?

Джессика ринулась в любовь так же, как Одраде ринулась в море. В том и другом случае волны захлестнули Общину Сестер.

Мурбелла почувствовала, что память ведет ее туда, куда она не хотела идти. Боль сдавила ей грудь.

Дункан, о, мой Дункан! Она опустила голову, закрыв ладонями глаза. Дар, помоги мне. Что я должна делать?

Никогда не спрашивай меня, почему ты стала Преподобной Матерью.

Я должна. Последовательность ясна и…

Это следствие. Мысли о причинах и следствиях отвлекают тебя от цельной картины.

Тао?

Проще: Ты здесь.

Но Другая Память идет все дальше и дальше, и дальше…

Вообрази, что это пирамиды — переплетенные пирамиды.

Это слова!

Твое тело функционирует?

Мне больно, Дар. У тебя нет тела и поэтому бессмысленно говорить с тобой…

Мы занимаем разные ниши. Боль, которую я пережила, — не твоя боль, радость, которую я испытывала, — не твоя радость.

Мне не нужно твое сочувствие! О, Дар. Зачем я родилась?

Ты родилась для того, чтобы потерять Дункана?

Дар, прошу тебя!

Итак, ты родилась и теперь понимаешь, что никогда не может быть достаточно чего-то. Ты стала Досточтимой Матроной. Что еще могла ты сделать. Но тебе было мало этого. Мало? Ты стала Преподобной Матерью. Ты думаешь, что этого достаточно? Никогда не бывает достаточно, пока человек жив.

Ты говоришь, что я постоянно должна жить за пределом своих возможностей.