Одевшись, мы прошли мимо волейболистов. Точь-в-точь, как несколько дней назад с Таней. Когда пошли по ярко освещенной дорожке, я поглядел на свои ноги и бок. Еше утром — если, конечно, я не перепутал — там было полно ссадин и царапин. Таких, которые за неделю не проходят. Сейчас я их не увидел. И даже следов от них не имелось… Значит, все эти подземелья, подводные приключения, перестрелки — сон, миф, фантазия?

— Может, сегодня не пойдем играть в компьютер? — спросила Ленка таким тоном, будто я каждый вечер надоедал ей с этими играми.

— Хорошо, — согласился я и подумал, что вот оно, еще одно убедительное объяснение моей запутавшейся памяти. Играл-играл тут, понимаешь, во всякие «стрелялки-догонялки» и доигрался… Крыша чуть-чуть поехала. Перестает понимать, что было во сне, а что наяву.

Да, но ведь здесь, в «Каса бланке», полно народу, которые видели, какой шум тут поднялся, когда явились люди Перальты. Неужели они не запомнили сеньора Анхеля Родригеса?

Мы вошли в вестибюль, и первым встречным оказался хозяин Фелипе Морено под руку со своей благоверной супругой Мануэлей, которая к прежним девяноста килограммам живого веса прибавила за истекшие одиннадцать лет не менее полусотни.

— Буэнос ночес, сеньор Баринов! — поклонился экс-мэр. — Завтра собираетесь улетать? Жаль, за десять дней вы даже не успели посмотреть наш остров. Кстати, вы знакомы с моей супругой?

— Увы, не имел чести, — пробормотал я. — Позвольте представиться — Димитрий! А это моя супруга Елена.

— Очень приятно… Мануэла Морено, — снизошла рекордистка.

Мы прошли мимо портье в номер. Навстречу нам попалась Анита. Черт побери, она опять заметно удивилась! Приехал сюда с блондинкой, в промежутке привел брюнетку, а теперь опять блондинка? Правда, вслух она ничего не сказала, но такое удивление вряд ли могло иметь место на этом личике, если бы мы тихо и спокойно прожили тут десять дней…

В номере царил обычный беспорядок, свойственный нашему милому семейству. Мне как-то вдруг удивительно поверилось в то, что ничего, кроме дурных снов, на самом деле не было. Ленка отправилась под душ, а я присел в кресло недалеко от входной двери. В коридоре я услышал голоса. Это топало семейство Коллинзов: папа, мама и дите, пол которого я так и не определил.

— Папа, — пискнуло дите, — а почему земля тряслась?

— Видишь ли, Пат, — солидно ответил папа Мартин, — здешние острова вулканического происхождения, здесь нередки подземные толчки. То, что имело место в десять часов, просто небольшая подвижка горной массы…

Сердце у меня как-то екнуло. Значит, в десять часов, то бишь в 22.00, что-то все-таки тряхануло.

— Дима! — позвала Ленка. — Я шлепанцы забыла! Они под кроватью лежат, принеси, пожалуйста!

Я полез под кровать, нащупал один шлепанец, потом другой и вытянул наружу. Вместе с ними на свет божий показался обрезок дорогой белой ткани, из которой шьют приличные костюмы для приличных людей… Ручаюсь, это был лоскут, оставленный закройщиками, шившими парадный мундир для владельца 7/8 острова Хайди Анхеля Родригеса. К нему с одной стороны прилипла прядь черных волос. Таких не было ни у Ленки, ни у меня. Они были только у Тани…

Но это было еще не все. Когда я поглядел на Ленкины электронные часики, оставленные ею на краю кровати, то что-то заставило меня нажать на кнопку и переключить их с показа времени на показ числа и месяца — интуиция, наверное. Так вот, часы показывали 22.45 по местному времени, но… завтрашнего числа. То есть, конечно, сегодняшнего, но того, которое я считал завтрашним. Иными словами, кто-то вырезал из моей памяти целые сутки.

Наверное, я бы задал Хрюшке немало вопросов. Может быть, она даже согласилась бы на них ответить. Но задать эти вопросы я просто не успел. С грохотом распахнулась дверь, и на пороге возник Чудо-юдо. В общем-то, отцу родному, благословлявшему меня на боевые подвиги, надо было хотя бы для виду порадоваться тому, что сынишка жив и здоров. Однако у него не нашлось для этого времени, тем более что он, должно быть, уже сутки назад знал, что все со мной обстоит благополучно. Это я его не видел, а он-то видел меня ВЧЕРА. Что произошло в эти стертые из моей памяти сутки? Аллах, наверно, ведает…

— Десять минут на сборы! — рявкнул Чудо-юдо, распахивая дверцы стенного шкафа и выбрасывая на постель мой «президентский» костюмчик, пошитый местными асами. Тот лоскуток, что я нашел под кроватью, был именно от такого же материала.

— Как десять минут? — перепуганно пискнула Хавронья, высовываясь из душа в намотанном полотенце. — Мы же брали билеты на завтра.

— Тебе сказано: десять минут! — Я таким папочку еще не видел. Впечатление было такое, что если через десять минут мы не будем готовы, генерал нас расстреляет на месте без суда и следствия.

Так или иначе, но я понял: что-то опять стряслось, вмешались какие-то непредвиденные обстоятельства и мы работаем по какому-нибудь аварийному, даже, скорее, «пожарному» варианту.

Я торопливо всунулся в штаны, натянул носки, влез в рубаху… Чудо-юдо смотрел на часы.

— Бросайте все ваши тряпки и сумки! — приказал он. — Только деньги и документы! Больше ни шиша! Все барахло компенсирую вам в Москве.

Ленка надела платье и аж со слезами поглядела на тряпки… В Москве, помнится, чуть не неделю их подбирала.

— Быстрее, быстрее! — рычал отец. Куда его хваленая вальяжность и хладнокровие подевались? Должно быть, крепко его на сей раз поджимают. Только вот кто?

— Все! — заорал он, едва Ленка надела туфли. — Идем!

Он буквально потащил нас к лифту, бесцеремонно отпихнув с дороги услужливого боя, и втолкнул в дверь кабины. Все несколько минут, что мы ехали в подземный гараж, он нервно барабанил пальцами по обшивке кабины, будто поторапливал лифт.

Едва двери открылись, как он чуть ли не вышвырнул нас из лифта. В гараже уже фырчал «Судзуки-Самурай» — джипенок не больше нашего «уазика», к тому же ухрюканный, будто на нем полгода ездил председатель отсталого колхоза. Чудо-юдо пихнул нас на заднее сиденье, а сам уселся впереди. За рулем был какой-то незнакомый мужик, скорее всего из конторы Перальты.

— В аэропорт! — приказал Чудо-юдо. Водила круто вывернул на пандус. «Самурай» выкатил на дорогу, ведущую к кольцевой автостраде, нырнул в путепровод, вышмыгнул из-под него, вывернул по «лепестку» — и дунул под 120.

— Ой! — ахнула Ленка, когда колумбиец так классно подрезал какую-то «Гранаду», что в Москве, наверно, ему бы полчаса били за это морду. Водила и дальше орудовал в таком же духе. Как мы не расплющились о некое штатовское чудище с капотом, как у «КрАЗа», — сам черт не разберет! И это при том, что время уже близилось к полуночи и машин на автостраде было не так много.

— Ч-черт! — прошипел Чудо-юдо, увидев что-то позади нас, когда машина выкатилась на развязку, ведущую к аэропорту.