Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Паралитический газ, массовый гипноз, секретное психотронное оружие? Нужно было готовиться к тому, что после такого паралича можно остаться инвалидом. В больнице врачи не знали, что с нами делать, взяли всевозможные анализы и оставили до утра. А поутру мы проснулись… отпустило нас, как и не бывало, честно говоря, я даже лучше себя почувствовал, в теле наблюдалась некая лёгкость, эйфория.
После такого резкого исцеления доктора окончательно опустили руки и ждали специалистов из столицы. Нас охраняли и не пускали родных, также взяли расписку о неразглашении. Киевские профессора со своей сверхсекретной аппаратурой тоже ни черта не смогли объяснить. Так что к понедельнику я смог вернуться к исполнению своих служебных обязанностей.
Сколько же шуму в городе было из-за «бойни на берегу»! Из восьмидесяти трёх участников – двадцать девять убитых… Местные старожилы не помнят подобных разборок с довоенных времён… Есть версия о провокации агентов ЦРУ… Ведётся следствие…
И, конечно, самые фантастические предположения о таинственной нейтрализации, обездвижении отряда милиции. Вплоть до «летающей тарелки» инопланетян, якобы зависшей над местом побоища…
Само собой, в газетах – ни слова. Официально – просто ничего НЕ БЫЛО. Из Москвы приехал человек с такой ксивой, что когда он до меня добрался, у меня аж речь на время отняло и потом прошибло.
Он зашёл в мой кабинет, ясное дело, без стука, сел на самый удобный стул, прямо под новым, недавно повешенным портретом очередного генерального секретаря, велел закрыть на замок дверь и отключить телефон. После заговорил.
– Товарищ подполковник, на вашем участке произошло ЧП всесоюзного масштаба, я уже беседовал с вашим начальством, но меня интересуете именно вы, как очевидец.
– Я?..
– Да. Вы.
Пауза, во время которой он нанизал меня два раза на свои острые как скальпель зрачки, казалось, тянулась вечность.
– Я надеюсь, наша встреча ограничится этими приятными стенами и мне не придётся звать вас к себе, в менее уютное место.
Во как всё серьёзно.
– Понимаю, – я взял себя в руки, – и передам вам всю информацию, которой обладаю.
– До мельчайших подробностей, меня интересует даже ваши догадки, размышления.
Он получил, что хотел, я рассказал всё, что видел, что ощущал, о чём думал и что перечувствовал…
Неделю московские вели расследование, мы, местные, обеспечивали для этого все условия. Меня неоднократно в течение этих жутких дней проверяли, тестировали, брали анализы всякие спецы в белых халатах, каждый раз иные. В четверг даже допрашивали с помощью гипноза. Наконец их работа завершилась.
Результатами с областным управлением почему-то не поделились.
Была пятница, настенные часы выдали пять, и я с чистой совестью начал собираться домой…
В дверь постучали. На пороге возник тот самый высокопоставленный москвич, правда, в этот раз без фирменного лубянковского взора.
– А давайте мы с вами коньячку выпьем, Пётр Васильевич!
– Вы же в обед улетели, товарищ генерал, я лично своими глазами видел…
На что гэбэшник только хмыкнул.
Когда раздался стук, я складывал документы в сейф. Увидев генерал-майора КГБ и бутылку «Арарата», в отчаянии решил, что сейчас именно тот момент, когда можно бахнуть на стол припасенную баночку красной икры. Мой сейф лишился самого ценного, что в нём было.
– Вот это дело, – поддержал мой жест москвич и даже протянул руку. Мы впервые с момента знакомства обменялись рукопожатием.
Я быстро достал рюмки, соорудил бутерброды, намешал растворимого кофе. И полилась гордость солнечной Армении. Мы выпили, я не закусывал, смаковал.
– Телевизор смотришь, Пётр Васильич?
– А что ж ещё смотреть, Пал Сергеевич?
– Ну, и как тебе последние решения нашего молодого генерального?
– Жираф большой… – сморозил я глупость, и тут же укусил себя за язык. Но генерал не придал значения моему выражению. С виду.
– Павел Сергеевич, это что, новый вид допроса?
– Да расслабься, я же тебя без протокола спрашиваю. Ладно, не хочешь о пространном, давай о деле.
Я сделал вид, что не услышал в его словах шутки.
– Но сначала выпьем.
Мы пили и беседовали. Я понемногу пьянел, москвич понемногу раскрывал неизвестные мне факты и следил за моей реакцией, действительно ли я не ведаю о том-то, о сём-то. Мне, честно говоря, уже было наплевать, что там обо мне подумает матёрый кагэбэшник. В окне невероятно красиво разливался закат, и я с большим сожалением включил свет и задёрнул штору. За неделю усталость наполнила всего меня и выливалась тоской через глаза. Чертовски надоело это постоянное напряжение в присутствии московских «гостей», постоянная боязнь не ошибиться, не дать маху, и это желание коллег-ментов выделиться… Работа, работа, работа. Всё, хватит, привал. С понедельника беру пару отгулов – и на лиман.
– …но самое уникальное свидетельство пенсионера Мовчана Ивана Кузьмича. – Вернул меня в реальность притихший голос генерал-майора. – В четыре утра того же дня он рыбачил в неприметном местечке на берегу. Иван Кузьмич видел и слышал следующее: двое людей, один из которых весьма похож по его описанию на нашего подозреваемого, верховодившего «береговскими», вели престранную беседу о тактике и стратегии, приводя в пример произошедшую драку. И вообще говорили много чего подозрительного. Вторым собеседником, по свидетельству пенсионера, был молодой человек лет двадцати пяти…
– А коньяк классный, зараза, – похвалил я невпопад. – Понял я, кто это был. Один из тех семерых причеповских. Знаешь, Павел Сергеич, я бы этих вождей доморощенных точно пристрелил бы! Прямо там, на месте. Если б мог двигаться. Я только сейчас это понял.
– Они исчезли. Оба. Их никто нигде больше не видел. Склоняюсь к фантастической мысли, что народная молва на сей раз права: они – инопланетяне…
…Ехал я домой в пустом трамвае, и мне казалось, что вместе с Юрой Гагариным выхожу на орбиту. Следующая остановка – кинотеатр «Космос». Ну, мне сходить. Дорога от остановки к дому пролегает через пышную аллею, иду и наслаждаюсь душистым сочным воздухом. Я не чувствовал притяжения планеты и ощущал, что вот-вот оторвусь от земли и вместо шагов получатся высокие прыжки.
Генерал исчез так же внезапно, как и появился, с моего сердца будто тяжесть свалилась, и я радовался тому, что невероятная история, похоже, кончилась, все концы «в небо», и я больше никогда не увижу этого колючего человека. Спасибо, правда, за коньяк.
Мне резко и нестерпимо захотелось кому-то позвонить и продолжить вечер. Но ближайший автомат оказался обезтрублен (куда смотрит милиция, ха-ха!), к тому же где мне сейчас разменять по две копейки, всё давным-давно закрыто… ну что ж, домой сначала. Звонить.