радикальной борьбы за власть”. Мысль, по-видимому, выражена не совсем

грамотно, – предполагается, очевидно, не радикальная борьба, а борьба радикалов, – но какова, с

Божьей помощью, претензия: охранять и Царя, и народ от этой борьбы! К сожалению, тотчас же

выяснилось, – из самой же записки, – что сколько-нибудь серьезной охраны новоявленный союз

оказать не может, – он может пока предложить лишь одну амбицию, а об амуниции должно

похлопотать само министерство внутренних дел. Так в уездных городах иногда появляются

колос[с]альные афиши о всероссийской и даже всесветно-знаменитой труппе, которая сыграет

трагедию, а когда вы войдете в нанятый балаганчик, то встретите скромную семью, трагедия которой

состоит в отсутствии кредита для того, чтобы сегодня пообедать.

Не успела записка “всероссийского отечественного патриотического союза” появится в печати, как

в той же печати посыпались разоблачения: оказывается, союз с четырехэтажной вывеской основан

больше на воздушных основаниях, нежели на твердой почве. Некто В. Орлов, “исключенный из всех

монархических организаций, в которых он состоял”, решил основать собственную монархическую

организацию, с такою же пышною (на бумаге) обстановкой, с главною палатой, с провинциальными

отделами и т. д. Все это, пишут газеты, “являлось сплошной бутафорией: как в московской палате, так

в ее отделах насчитывалось не более 5–10 членов. На общие собрания своих организаций Орлов

пускал публику с улицы и она изображала членов союза”. Все это было, по словам разоблачителей,

“в свое время даже запротоколено. При самом учреждении союза Орлов пригласил на первое

заседание членов союза Михаила Архангела, предложил им при входе расписаться для подсчета

присутствующих, а затем всех подписавшихся объявил учредителями нового отечественного союза”.

Очень мило, не правда ли. Но неужели однако все это правда? Хотя эта история отдает грубейшим

фарсом, но желательно было бы обстоятельное и вполне удостоверенное ее разъяснение. Мы живем в

тревожные времена, когда политический авантюризм поднимает голову и пытается играть большую

роль. Россия – классическая страна самозванцев. Еще в старые наши века самозванцы посягали ни

более ни менее, как на престол русский и посягновения (!) эти, как известно, не всегда были

комическими. Бесчисленное множество мелких самозванцев кишат у нас, как микробы, в бульоне

безграничного доверия публики к всевозможного рода проходимцам. Один из маленьких самозванцев

сделался героем национальной нашей комедии. Нередко г-да Хлестаковы разоблачаются на другой же

день, но иногда они долгие недели, месяцы, годы разыгрывают из себя роль важных лиц, политических вождей общества, государственных деятелей, даже посланников Божьих и святых.

Вспомните московского пророка Корейшу, или одного барона с чудотворной водицей, или одного

мужичка с целебной травкой, доставившей ему огромное состояние. Нигде в свете не расходятся в

таком количестве шарлатанские средства, как у нас, и нигде фальсификация всевозможного рода не

является столь прочно поставленным промыслом. Было бы странно, если бы самозванство, шарлатанство и фальсификация миновали нашу политическую жизнь, до сих пор еще не

отстоявшуюся от мути, вызванной революционной смутой. Особенно изобилует самозванщиной

крайний правый лагерь, и всего чаще фальсификация касается задач патриотизма в той области, которая не лишена казенных вспоможений и субсидий. Охотою на подобные вспоможения по-видимому и объясняются все охранительные фальсификаты.

Существует ли «всероссийский патриотический отечественный союз» только в воображении

г. Орлова или в некоторой плачевной действительности, нуждающейся в казенных ас[с]игнованиях, –

это не меняет дела. Любопытна не политическая, а бытовая сторона поданной министру внутренних

дел записки. Кому-то желательно именно теперь, накануне возобновления парламентской сессии, подбросить масла в огонек раздора, обозначившегося прошлой осенью между правительством и

законодательными палатами. Кому-то кого-то нужно запугать, и вот в числе мер, более или менее

неудачных, является эта странная бутафория: наскоро создается, с кричащим заглавием, будто бы

патриотический союз своего рода “союз спасения”, ему приписывается несуществующий авторитет, и

от имени мифических “многих десятков тысяч” членов союза правительству предъявляется

требование: елико возможно скорее распустить Г[осударственную] Думу, а бывших депутатов послать

на фронт “в такие строевые части, пребывание в которых равносильно будет полной изоляции их от

внешнего мира”. С необычайным цинизмом советуется “умелое ведение и подготовка” думских

выборов в том духе, который выражал бы не истинное настроение народное, а желательное

министерству внутренних дел. Предполагаются для самой широкой агитации “нужные силы”, будто

бы находящиеся в распоряжении совета патриотического союза. Одновременно предлагается

правительству оставить в покое так называемых мародеров тыла, которые в записке обрисовываются

как по природе лояльный класс. “Странное впечатление, – говорит записка, – производят последние

обыски в банках и промышленных предприятиях, аресты видных финансовых и ком[м]ерческих

деятелей, оказывавших порою не малые услуги отечественной торговле и промышленности своею

творческою работою и кующих экономическую мощь России”. Как будто обыски и аресты идут во

всех банках и вызваны их услугами отечественной торговле! Тут из мешка патриотической записки

торчит такое шило, нравственную ценность которого не утаишь даже от людей, потерявших всякое

политическое чутье.

Кому и для какой цели нужно было сочинить записку от фантастического “патриотического

союза”, это в свое время выяснится, но характерно в высшей степени то, что даже крайне-правые

монархические организации открещиваются от г. Орлова, как своего бывшего сочлена. Что правая

половина общества отнюдь не вся состоит из патриотов орловского типа, это доказывать, мне кажется, излишне. У нас часто консерваторов русских записывают в лагерь славянофилов под тем предлогом, что старые славянофилы были консерваторами, но даже не принадлежа к этой партии, ныне

совершенно вымершей, нельзя не протестовать против смелого обобщения нынешнего

к[о]нсерватизма со славянофильством. Вот что говорит один из благороднейших представителей

нашего правого лагеря, епископ Андрей Уфимский (в мире князь Ухтомский): “Если бы сейчас, в 1917

году воскресли наши великие славянофилы, если бы они сейчас посмотрели на свою «Святую Русь», если бы они пожелали проверить себя и свои идеи и идеалы по ужасной действительности, которою

полна наша русская жизнь, – они, наши святые мечтатели и фантазеры, они предпочли бы снова

умереть! Слишком отвратительна им показалась бы наша действительность”.

В какой же половине общества владыка усматривает нечто столь отвратительное? По-видимому, в

той, к которой он сам принадлежит – в лагере правых или притворяющихся правыми. По мнению

епископа Андрея, воскресшие славянофилы “увидели бы нечто невероятное, глубоко оскорбительное

для национальной души, они увидели бы торжество ненавистного хамства и наглости, способное

развратить общественную совесть” (“Заволжский летописец”, 1917 г. № 2). “Хамство, – говорит

владыка, – злобно смеется в глаза всей России, демонически издеваясь над общественной совестью. О, времена! О, нравы! Те фамилии, которые могли бы быть гарантиею чистоты и нравственной

порядочности, они становятся в ряды