на свои места и он словно вернулся в себя. Майкл схватился за глаза, а у Макса всё поплыло перед глазами и аппарат, отвечающий в его организме за равновесие, вдруг резко дал сбой, в связи с чем он упал на пол.

— Твою мать — выругался Майкл.

— Что это было? — не понял Максим.

Майкл открыл глаз и схватился за голову — Какого хрена? — спросил он и словно что-то рассматривал перед собой, об этом говорили его очень быстро бегающие глаза.

Аппарат равновесия словно перезагрузился и Макс начал подыматься на ноги.

— Майкл, что ты сделал? — придерживаясь за стену спросил его Макс.

Но Майкл его даже не услышал, продолжая рассматривать что-то перед глазами.

— МАЙКЛ! — крикнул Макс.

— Что? — спокойно и словно просто переключившись спросил его брат.

— Что ты сделал?

— О чём ты?

— Не прикидывайся мне здесь скромной девственницей, что ты сделал со мной?

— Я не готов пока отвечать на этот вопрос — сказал он и схватился за висок.

— Не готов отвечать? Значит делать что-то там, ты был готов? Даже речь мне умудрился зачитать, а объясниться не готов? Уж больно дох*ра сделанного — швырнул Максим в Майкла бирку на верёвке которую он снял с Вовы при выходе — и ещё больше не досказанного, тебе не кажется так, братишка? — начал наезжать Макс.

Майкл кинул скрученный листок в его сторону, который разумеется ударился об него и плавно спустился на пол, рисунком вверх, с изображениям Кошмара на фоне облаков.

— По себе судишь? — спокойно спросил он смотря ему в глаза.

Макс тут же поутих.

— Разбор полётов давай устроим в другой раз, у меня голова болит, ужин в холодильнике, разогреешь сам, я сыт — сказал Майкл и направился к себе в комнату.

— И всё же, что это было? — задался вопросом Максим.

Поужинав Максим поднялся к себе в комнату и добравшись до постели тут же вырубился — даже не желая обдумывать произошедшее.

На следующий день Максима из дома сразу повезли к Сергею Анатольевичу, Майкла дома уже утром не было.

— Доброе утро Максим, как спалось?

— Зачем вы меня позвали? — желая пропустить стандартные вопросы спросил Макс.

— Ну, … для начал хотел выразить соболезнования, касательно Вовы. Я его не особо знал, но я заметил как ты за него вступался, и решил что вы были близки.

— Подружились только вчера.

— А мне казалось вы вчера сорились — не понимающе уточнил начальник.

— Было дело. Но потом померились, прям во время ссоры.

— Быстро же вы. Ну в общем, я хотел сказать что сочувствую тебе и твоим коллегам, похоже он был хорошим человеком, раз ты за него так вступался.

— Он просто был не понят другими — с немигающей мимикой сказа Максим.

— Так вот, к чему я пытаюсь подвести, не говори никому о смерти Вовы. Мы сами оповестим отдел о его кончине, но позже. Для всех, он сейчас находится в больнице, под присмотром, в связи с чем ему резко стало хуже на нервной почве.

— А почему вы просто не расскажите о его кончине?

— Сейчас у всех очень хороший настрой на работу, связанную с твои открытием. И мы пришли к выводу что будет лучше если эта информация будет подана через какое-то время. Что бы так сказать, не было слишком больших новостных перепадов за очень короткий промежуток времени. То есть твоё, открытие, ваша сора за его изначальное уравнение, его увольнение, позорный публичный вывод его в наручниках, а на следующий день труп. Как то не красиво, тебе не кажется.

— А что здесь не красивого, боитесь страх посеять среди сотрудников в отношении "методов увольнения" из компании.

— Мы опасаемся что именно вот так на это и посмотрят. А учитывая вашу с Майклом скорость расширять границы для изучения, скажу тебе по секрету, мы уже начинаем набирать новый штат, буквально рук не хватает что бы обхватить всё то, что теперь нам доступно. И что бы избежать не нужных слухов, мы бы хотели что бы ты не распространялся пока что о том что Вовы уже нет. Мы можем рассчитывать на твою помощь?

Не чувствуя никакого подвоха, Максим кивнул.

— Прекрасно, я знал что ты нас поймёшь.

На работе особо ничего не изменилось. Группа так же работала, но уже не на изнуряющем темпе, а не спеша, но и без расслабления. Темы относительно Вовы никто не подымал, да и было просто не до него. Максим сам не особо был общительным всё это время, пытаясь углубиться в работу на столько, чтобы не вспоминать о том что натворил. Вернувшись домой, он опять обнаружил что Майкла не было. С одной стороны, это радовало, потому что не подымается больная тема, по которой он пока не был готов говорить. А с другой стороны, отсутствие брата немного напрягало. Он ведь всё что делает, делает не со зла, а из заботы. Приготовив ужин, он принялся уминать картошку с грибами.

— И всё же, что я видел? Я точно помню свою разобранную голову. И я почти уверен что смотрел я тогда глазами Майкла. И почему он схватился за голову когда я снова стал видеть своими глазами? Он точно что-то знает. Но почему-то отказался со мной на эту тему говорить. Почему? А хрен его знает. И уж как-то больно спокойно он себя вёл когда дал мне понять что знает о моих Кошмарах. Я думал что он мне как минимум зачитает речь о моей недальновидности или о чём то там ещё, раз не удосужился ему рассказывать о том, с какой проблемой я всё это время имел дело. Да и как поведать о том, о чём можно только рассуждать, чтобы хотя бы примерно понимать Кошмар, нужно