Я почувствовал облегчение. Видимо, мне не придется встречаться с губернатором. Я войду в общество франкмасонов, что само по себе и полезно, и благородно. Длинное одеяние слегка шевелилось под дуновением речного бриза, высокий летчик выглядел в этом облачении несколько неестественно. Он отступил в сторону, приглашая меня выйти на палубу. В темноте он напоминал домовладельца, который вскочил с постели и по ошибке надел халат жены. Я последовал за майором на нижнюю палубу. Вода была черной, берега скрылись из вида. Если бы не брызги воды, можно было бы подумать, что мы дрейфуем в космосе, а не плывем по течению реки. Синклер открыл маленькую металлическую дверь на корме, и мы попали в помещение, где горел тусклый электрический свет. Мы, очевидно, проникли в гримерную, где в былые времена актеры приводили себя в порядок перед выходом на сцену. Здесь пахло плесенью, и мне показалось, что еще сохранились остатки несвежего грима.

Тогда майор Синклер поднял руки над головой, опустив ткань, которая скрыла его лицо. Потом он отворил дверь. Свет почти полностью ослепил меня, когда мы с майором вышли на сцену.

Я мигал, пытаясь разобрать, что происходит. Постепенно я разглядел сцену, освещенную гигантским крестом, состоящим из сотен крошечных лампочек. Передо мной был раздвинут занавес. Помещение было погружено в полумрак, свет исходил лишь от большого распятия, находившегося позади меня. Мне удалось разглядеть множество разноцветных капюшонов и одежд, на каждом из одеяний был вышит крест, заключенный в круг. Все люди приветственно поднимали правые руки, сжимая скрытые перчатками пальцы в кулаки. Вокруг меня на сцене стояли и другие фигуры в капюшонах и балахонах. Это был один из самых волнующих моментов в моей жизни. Я затаил дыхание. Как некий древний святой герой, представший пред чашей Грааля, я чувствовал желание немедля опуститься на колени. Теперь я понял, что повстречал тех легендарных Рыцарей Огненного Креста, всадников свободы, которые спасли свою землю от полного хаоса. До сих пор я видел их только на фотографиях в новостях и, конечно, на экране в «Рождении нации». Мои ноги начали дрожать. Ручейки пота потекли по коже. Из-под атласных капюшонов на меня смотрело несколько сотен пар глаз, как будто оценивая. Ich war dort![221] На меня неотрывно взирали святые воины Америки, верховные жрецы знаменитого ку-клукс-клана!

От людей, собравшихся в той комнате, исходило ощущение огромной власти. Это была психическая энергия, настолько мощная, что я на мгновение предположил: плавучий зал не сможет сдержать ее и взорвется, как взрываются солнца, и тогда берега Миссисипи и Арканзаса внезапно озарит яркий свет. В жутком блеске огненного креста, среди шелеста одежд – белых, зеленых, серых, темно-красных, черных и синих – и растущего ропота низких, мужественных голосов майор Синклер отвел меня к стулу, стоявшему в боковой части сцены. За крестом висело огромное знамя – летящий дракон с легендарным «Quod Semper, quod ubique, quod ab omnibus»[222], красно-черный, заключенный в равносторонний треугольник. Меня взволновало все происходящее, и особенно эффектное появление таинственной фигуры, которая теперь шагнула вперед. Сияющее пурпурное одеяние вырисовывалось на фоне креста в игре света и тени. Я осознал, какая огромная честь мне оказана, когда во всеуслышание объявили, что нас удостоит своим присутствием сам Имперский маг[223]. Затем начался приветственный ритуал.

Все склонили в молитве укрытые капюшонами головы, повторяя напев Великого кладца: простую и искреннюю просьбу, обращенную к Богу, который помогал и помогает хранить святые идеалы клана. Молитва закончилась, Имперский маг взмахнул руками, и в собрании воцарилась абсолютная тишина.

– Все гении, Великие драконы и гидры, Великие титаны и фурии, гиганты, Высокие циклопы и ужасы, и все прочие граждане ку-клукс-клана, во имя отважных и почитаемых мертвых, я приветствую вас и принимаю в этом особом и тайном клонверсе[224]. Вы собрались из всех сфер нашей империи по делу великой и ужасной важности, дабы обсудить будущее Соединенных Штатов Америки, которым все вы поклялись хранить верность до самой смерти.

Я очень смутно помню начавшиеся после этого ритуалы. Звучали песни и ответствия, речи и откровения, большей частью на тайном языке клана. Невозможно было понять крики «Ауаk!» и «Аkiа!» или «Kigy!» и «San Bog!», но «Присяга клансмена» никогда не сотрется из моей памяти, ибо в дальнейшем я слышал ее не раз:

«Я верю в Бога, и в истины христианской религии, и в то, что безбожная страна не может долго процветать. Я верю, что Церковь, не основанная на принципах морали и справедливости, – это насмешка над Богом и человеком. Я верю, что Церковь, которую не беспокоит благосостояние простых людей, не достойна веры. Я верю в вечное отделение Церкви от государства.

Я не присягал ни одному иностранному правительству, императору, королю, папе римскому и никакой иной иностранной политической или религиозной силе. Я верую лишь в Звезды и Полосы и верую в Единого Бога. Я верую лишь в законы и свободу. Я верую в предотвращение забастовок, устроенных иностранными агитаторами. Я верую в ограничение иностранной иммиграции.