— Ты не устал играть в Бога, мальчик?

Майк улыбнулся с неприкрытой радостью.

— Я есть Бог. Ты есть Бог… и любой подонок, которого я рассоединяю, тоже есть Бог. Джубал, говорят, что Бог видит каждую пичугу. Так оно и есть. Но по-английски точнее будет сказать, что Бог не может не заметить каждую пичугу, потому что и она есть Бог. И когда кошка хватает воробья, оба они есть Бог, несут Божьи помыслы.

Еще одна машина пошла на посадку и исчезла. Джубал воздержался от комментариев.

— Скольких ты вывел сегодня из игры?

— Сотни четыре с половиной, я не считал. Это крупный город. Но через какое-то время он станет в высшей степени приличным. Мы, конечно, никого не собираемся исправлять. Наше учение вообще никого не исправляет. — Майк с несчастным видом поглядел на Джубала. — И вот о чем я должен спросить тебя, отец… Я боюсь, что я ввел в заблуждение наших братьев.

— Как это, Майк?

— Они слишком оптимистичны. Они видят, как хорошо работает мое учение в отношении них. Они знают, как они счастливы, сильны и здоровы, как глубоки их знания, как сильно они любят друг друга. А теперь они считают, что грокнули, будто достижение всем человечеством того же блаженства — всего лишь вопрос времени. Конечно, это будет не завтра, некоторые грокают, что даже две тысячи лет — всего лишь миг для подобной миссии, но будет неизбежно.

И я так сначала думал, Джубал. Я сделал все, чтобы они поверили в это. Но, Джубал, я упустил из виду ключевой момент: «Люди — не марсиане». Я делал эту ошибку снова и снова… поправлял себя, и ошибался опять. То, что действует на марсианина, не обязательно подействует на человека. Конечно, концептуальная логика, которая может быть выражена только на марсианском, подействует и на того и на другого. Логика инвариантна… но различны исходные данные. Поэтому различны и результаты.

Я не мог понять, почему, когда люди голодны, никто из них не вызывается добровольно пожертвовать собой, чтобы накормить остальных. На Марсе это естественный поступок… и высокая честь. Я не мог понять, почему люди так пекутся о детях. На Марсе наши две чудесные девчушки были бы выброшены за дверь, чтобы умереть, либо выжить… и девять из десяти нимф погибают в первый же сезон. Моя логика была верна, но я неверно понял исходные данные: здесь нет конкуренции между детьми. Это дело взрослых. А на Марсе нет конкуренции среди взрослых: они прошли отбор в детстве. Но, так или иначе, всегда имеют место конкуренция и отбор… иначе расу ждет закат. Позднее я начал грокать, что человеческая раса ни в чем не будет помогать мне.

Приоткрылась дверь, и Дюк, не заходя в комнату, спросил:

— Майк, ты в курсе, что творится снаружи? У отеля целая толпа.

— Я знаю, — отозвался Майк. — Скажи остальным, что ожидание еще не закончилось. — Он снова повернулся к Джубалу. — «Ты есть Бог». Это не просто фраза, наполненная радостью и счастьем. Это вызов… И бесстрашное, лишенное стыдливости принятие на себя персональной ответственности. — Он погрустнел. — Но я практически не смог это объяснить. Только очень немногие, те, кто с нами сейчас, наши водные братья, поняли меня и приняли горечь вместе со сладостью, встали и осушили эту чашу… грокнули. Другие, сотни и тысячи других, либо упорно относились к этому как к бесплатному дару, своего рода «обращению», либо попросту игнорировали. Что бы я ни говорил, они продолжали думать о Боге как о ком-то внешнем, кто жаждет прижать к груди каждого полоумного идиота и обеспечить ему безбедное существование. Точку зрения, что они сами должны заботиться о себе… что беды, которые они терпят, это результат их собственных поступков… они не могут или не желают принимать.

Человек с Марса покачал головой.

— Мои промахи так существенно перевешивают успехи, что я подумываю, не покажет ли полное гроканье, что я иду по неверному пути… что люди должны быть разобщены, ненавидя друг друга, постоянно воюя со всеми и сами с собой… просто для того, чтобы происходил отбор, свойственный любой расе. Ответь мне, отец. Ты должен ответить мне.

— Майк, черт бы тебя побрал, с чего ты взял, что я непогрешим?

— Может, я неправ. Но всякий раз, когда мне надо что-то узнать, ты говоришь мне это… и полнота всегда показывала, что ты говорил верно.

— Черт тебя побери, опять ты меня захваливаешь! Но вот что я тебе скажу, сынок. Ты всем вокруг твердишь, что никогда не стоит спешить. «Ожидание заполнится», как ты выражаешься.

— Это верно.

— Теперь ты нарушаешь собственное правило. Ты ждал недолго, совсем чуть-чуть по марсианским меркам — и уже плачешься мне в жилетку. Ты доказал, что твоя система действенна для малой группы людей… и я рад подтвердить это. Я никогда не видал таких счастливых, здоровых и радостных людей. Для такого ничтожного срока этого вполне достаточно. Приходи ко мне, когда у тебя будет в тысячу раз больше последователей, тогда и поговорим. Ну как?

— Ты говоришь верно, отец.

— Я еще не кончил. Ты боишься, что — поскольку тебе не удается убедить девяносто девять человек из ста — человечество не может обойтись без существующих зол, необходимых для отбора. Но, черт возьми, парень, ты способствуешь отбору: ведь те, которые не слушают тебя, оказываются в хвосте. Ты собираешься отменять деньги и собственность?

— Нет-нет! В Гнезде они не нужны нам, но…

— Как и в любой здоровой семье. Но вне дома без них не обойтись. Сэм говорил мне, что наши братья вместо того, чтобы сделаться не от мира сего, становятся весьма ловкими в бизнесе. Верно?

— Да, Это очень простой фокус, когда грокнешь.

— Ты сейчас добавил новое благословение: «Благословенны богатые духом, ибо они делают деньги». Как наши люди выступают в других областях? Хуже или лучше прочих?

— Конечно, лучше. Видишь ли, Джубал, это не вера. Это просто метод действовать в любых обстоятельствах наилучшим образом.

— Вот ты и ответил себе, сынок. Если все, что ты сказал, правда (а я не сужу тебя, я просто задаю вопросы, а ты отвечаешь), то конкуренция, и так весьма далекая от того, чтобы исчезнуть, обостряется с еще большей силой. Если одна десятая процента всего населения способна воспринимать новое, то все, что тебе надо, это показать им это новое, и через несколько поколений дураки перемрут, а твои ученики унаследуют Землю. Когда это случится — через тысячу лет или через десять тысяч, неизвестно, но уже сейчас умные люди должны начинать тренировки, чтобы научиться прыгать повыше. И не принимай близко к сердцу, что только горстка людей превратилась в ангелов за одну ночь. Я не думал, что тебе вообще это удастся. Я думал, что ты сдуру станешь проповедником.

Майк вздохнул и улыбнулся.

— Я тоже начал этого бояться… И того, что отдаляюсь от своих братьев.

— Я бы все-таки хотел, чтобы ты назвал все это Космическим Галитозом[69]или чем-нибудь вроде. Но название мало что значит. Если ты владеешь истиной, ты можешь показать ее. Болтовня ничего не доказывает. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.