полков, поэтому не стоило создавать соперничества между ними и офицерами, звание которых собираются восстанавливать. Если этому офицеру дать звание подполковника, это слишком приблизит его к начальнику. Обращаясь к нему, его подчинённые будут называть его кратко «мой полковник». Если солдат скажет, что он идёт к своему полковнику, его могут спросить к какому. В результате первый консул предложил дать второму офицеру каждого полка звание «майор»[76]. Это мудрое решение возобладало, и, восстанавливая этот чин, не стали брать название «подполковник». Этот на первый взгляд не очень значительный факт имел большие последствия, и вот этому доказательства.

21 мая, в первый день сражения при Эсслинге, когда австрийцы захватили эту деревню, французский полк вынужден был отступить в некотором беспорядке перед намного превосходящими силами противника. Маршал Ланн, рядом с которым был император, послал меня на этот участок. Прибыв на место, я узнал, что только что был убит полковник. Офицеры и солдаты были полны решимости отомстить за него и отвоевать Эсслинг. Под командованием майора они быстро перестроили свои ряды под огнём противника вблизи от крайних домов деревни.

Я поспешил к маршалу сообщить о положении вещей, но, как только я сказал ему тихо: «Полковник погиб…», Наполеон, нахмурив брови, произнёс: «Тсс!» И я замолчал, не зная, каким будет решение Его Величества, но понял, что на какой-то момент император не хотел знать, что полковник убит!

Император, которого его недоброжелатели обвиняли в недостатке личного мужества, устремился галопом, не обращая внимания на пули, свистевшие вокруг нас. Он оказался в центре полка и спросил, где полковник. Никто не произнёс ни слова. Наполеон повторил свой вопрос, и несколько солдат ответили: «Он убит!» — «Я не спрашиваю, убит ли он, я спрашиваю, где он». Чей-то робкий голос произнёс, что он остался в деревне. «Как! Солдаты! Вы оставили тело вашего полковника врагам! Знайте, что храбрый полк должен всегда знать, где его знамя и его командир, живой или мёртвый!.. Вы оставили вашего командира в деревне, идите за ним!»

Майор, ухватив мысль Наполеона, воскликнул: «Да, мы потеряем нашу честь, если не принесём нашего командира!..» И он бросился вперёд. Полк устремился за ним с криком «Да здравствует император!», ворвался в Эсслинг, уничтожил несколько сотен австрийцев, захватил позицию, и гренадерская рота положила тело командира к ногам императора. Вы прекрасно понимаете, что не тело несчастного офицера нужно было Наполеону, он хотел добиться двойной цели — взять деревню и научить солдат тому, что командир — это второе знамя и хороший полк никогда не должен его терять.

В трудные моменты эта убеждённость поддерживает мужество солдат, заставляет упорно сражаться вокруг командира, живого или мёртвого. И тогда, обернувшись к князю Бертье, император напомнил ему обсуждение в Государственном совете, добавив: «Если, когда я спрашивал, где полковник, вторым был бы подполковник, а не майор, мне бы ответили: «Вот он», и я не добился бы такого результата, потому что для солдат нет большой разницы между подполковником и полковником, они почти одинаковы». После этого события император передал майору, так смело поднявшему полк, что он назначает его полковником.

По этому рассказу вы можете судить о магической власти, которую Наполеон имел над своими войсками. Его присутствия и нескольких его слов хватало, чтобы бросить их в самое пекло, с такой находчивостью он умел воспользоваться любым эпизодом в сражении. Мне показалось, что полезно рассказать эту историю, потому что во время Реставрации звание подполковника было восстановлено очень неудачно.

Вот ещё одна история, которая интересна только тем, что она повествует об одном очень здравом замечании, сделанном маршалом Ланном.

Когда пехота нашего корпуса переправлялась по мостам, а кавалерия ждала своей очереди, один начальник эскадрона 7-го кирасирского полка, шурин генерала Моро по имени Юло д’Озери (сейчас он уже генерал, мы встречали его в штабе императора Александра во время вступления иностранных войск в Париж в 1814 году), так вот этот г-н Юло, человек очень храбрый, движимый желанием узнать, что произошло на поле боя, покинул свой полк в Эберсдорфе, взял лодку и отправился на левый берег. Там он сел на лошадь и стал просто так гарцевать у Эсслинга вокруг нашего штаба. И в этот момент ядром ему оторвало руку! Когда этого офицера отвели в госпиталь на ампутацию, маршал Ланн сказал нам: «Запомните, господа, что на войне нет места фанфаронству. Настоящее мужество заключается в том, чтобы презирать опасность на своём посту, а не гарцевать в разгар битвы, если это не требуется по долгу службы!»

Глава XX

Биография маршала Ланна. — Император производит меня в начальники эскадрона и награждает орденом Почётного легиона. — Я поступаю в штаб Массены

Хотя я уже упоминал некоторые подробности из жизни маршала Ланна, я считаю своим долгом представить его биографию подробнее.

Ланн родился в 1769 году в маленьком гасконском городке Лектуре. Его отец был простым красильщиком. У него было три сына и дочь. В Лектуре размещалось тогда епископство, и один из викариев заметил умного и благонравного мальчика, старшего сына красильщика. Он стал его учить, определил в семинарию, где тот стал священником. Тоже став викарием во время Империи, он обладал большими достоинствами, заботился о своей семье и учил своих младших братьев. Второй брат, который и стал маршалом, учился лишь постольку, поскольку ему позволяла работа, так как он помогал отцу в его деле. Когда разразилась Революция, он уже умел читать, правильно писать и знал четыре правила арифметики.

У самого младшего сына особых способностей не было. Маршал хотел направить его на военную стезю, но у того ничего не получилось, и брат забрал его из армии, удачно женил в своей провинции и оставил в родном городе. Что же до дочери, то она была ещё очень молода, когда второй её брат уже стал генералом. Он поместил её в хороший пансион, дал ей приданое, и она счастливо вышла замуж.

Ланн был среднего роста, но пропорционально сложен. У него было приятное и очень выразительное лицо. Небольшие, но живые и умные глаза. Характера он был доброго, но взрывного, до тех пор, пока не научился себя сдерживать. Его честолюбие было огромным, энергия неуемной, а храбрость беспримерной. В молодые годы Ланн был подмастерьем красильщика, потом перед ним открылся путь военной карьеры, по которому он пошёл семимильными шагами. Энтузиазм 1791 года увлёк многих людей его возраста встать на защиту своей родины, на которую несправедливо напали. Ланн вступил в