Она даже усомнилась, правильно ли поступила, устроив Номеру Четыре такой «концерт». «Ну вот, — подумала Линда, — совсем запугала девчонку, а клиентам от этого ни тепло ни холодно. Им, скорее, подавай ее прерывистое хриплое дыхание, которое звучит для них слаще любой музыки». Впрочем, опыт подсказывал, что немалая часть зрителей с удовольствием воспринимала любые звуковые эффекты, так или иначе сбивавшие пленницу с толку. Эти звуки словно спускали с короткого поводка кипевшие в зрителях страсти и зревшие в их умах фантазии. Впрочем, то же самое происходило и с самой Номер Четыре. Линда отметила про себя, что в будущих проектах нужно разнообразить звуковой фон трансляций и заранее обзавестись подходящей фонотекой со всякого рода эффектами. Веселые крики и смех детей, играющих на площадке, плач младенца — все это было замечательно. Полицейская сирена — и вовсе шедевр. Но к сожалению, этими несколькими записями репертуар ограничивался. «Номер Пять нужно будет погрузить в мир самых разных звуков, — подумала Линда, — перемещать ее при помощи звукового сопровождения из одного придуманного мира в другой».

Линда была твердо убеждена в том, что с каждой новой серией они с Майклом совершенствуются в своем мастерстве и достигли в работе с Номером Четыре невиданных ранее высот.

Единственное, что ее до сих пор не устраивало, — это предварительный набросок грядущей развязки драмы. Не было в нем ни подлинного мастерства, ни какой-то изюминки, искры. Не хватало их с Майклом плану настоящей, безудержной страсти.

«А все из-за тяжелого наследия, — подумала Линда. — Дурные воспоминания. Нет, Номер Четыре явно заслужила более эффектный исход».

Номер Один умерла совершенно случайно — раньше, чем это было запланировано. Веревка, которой они с Майклом привязывали пленницу, захлестнулась петлей у нее на горле, и, когда та в ночном кошмаре стала биться в конвульсиях и упала с кровати, петля затянулась. Линда с Майклом не ожидали ничего подобного и потому пропустили этот роковой момент. Таким образом, первая серия придуманного ими шоу, помимо их воли, закончилась преждевременно. Гибель главной героини заставила режиссеров изменить свои правила: начиная со следующей серии они, забыв о сне и отдыхе, практически постоянно отслеживали все движения пленниц и их состояние. Увы, несмотря на старания, смерть Номера Два произошла хотя и в прямом эфире, но вне поля зрения основных камер. Согласно плану, эта сцена должна была представлять собой изнасилование, совмещенное с убийством, — все в стиле традиционных снафф-видео. Реакция почуявшей неладное пленницы оказалась более бурной, чем ожидалось. Завязалась настоящая драка, так что Линде пришлось вмешаться и разрядить вышедшую из-под контроля ситуацию единственно возможным способом: вооружившись кухонным ножом, она явилась Майклу на помощь.

Все это получилось как-то глупо и даже несколько пародийно и явно не соответствовало уровню их профессионализма. Кроме того, в помещении, где произошло убийство, пришлось устроить потом самую настоящую генеральную уборку, переросшую в косметический ремонт. В общем, этот случай надолго испортил им с Майклом настроение и на «семейном совете» был признан едва ли не самой серьезной неудачей как в творческом, так и в деловом отношении. С Номером Три они вели себя еще более осторожно. Над планом умерщвления жертвы они просидели не час и не два. Кто бы мог подумать, что судьба так посмеется над ними с их планами: пленница ни с того ни с сего сильно заболела. У Линды было подозрение, что болезнь каким-то образом связана с теми побоями, которые девушке пришлось вытерпеть от своих мучителей. Они с Майклом действительно сделали, пожалуй, излишний упор на сугубо физических аспектах унижения и подавления личности пленницы. Все эти, равно как и множество других ошибок, они учли, когда готовились к съемкам четвертой серии. Пленница должна была испытывать боль — куда же без этого, но следовало ограничить эту боль и до серьезных травм дело не доводить. Постепенно они выработали для себя некоторые правила: бить, но не избивать, пытать, но не до потери сознания, унижать, но не до попытки суицида.

Теперь, когда четвертая серия подходила к концу, Линда могла с гордостью заявить себе, что они с Майклом многого достигли и вышли на совершенно иной уровень мастерства.

Проблема, стоявшая перед ними, заключалась в том, что вплоть до этого дня им ни разу не удалось разыграть «развязку» в соответствии с заранее продуманным планом — по сценариям и под прицелом всех включенных телекамер. Линда прекрасно понимала, что публика жаждет — нет, даже требует именно такого зрелища. Людям нужно было предоставить нечто захватывающее и неординарное. Получив в качестве финальной сцены какой-нибудь несчастный случай, зрители посчитали бы себя обманутыми. Не устроило бы их и тихое умерщвление жертвы путем прекращения кормления или, например, в результате обильного кровопускания. Понаблюдав за тем, как Номер Четыре постепенно просто перестанет двигаться, многие из поклонников шоу вряд ли подпишутся на новые серии.

В то же время Линда вовсе не собиралась ограничиваться банальным убийством девушки перед камерой. Если бы Майкл просто казнил ее на глазах у множества зрителей, жадных до острых ощущений, это уравняло бы их произведение искусства с сугубо утилитарными действиями каких-нибудь террористов, добивающихся от властей уступок, казня одного за другим оказавшихся в их руках заложников. Нет, для зрителей столь утонченного шоу — настоящего шедевра современного искусства — нужно было придумать что-то особенное и изощренное.

Линда обвела взглядом комнату и внимательно присмотрелась к столу, заваленному оружием. Она многозначительно усмехнулась и подумала: «Кажется, есть идея». Линда оторвалась от мониторов и, подойдя к столу, взяла в руки большой револьвер под патрон «Магнум-357». Привычным движением кисти она откинула в сторону барабан и проверила, заряжено ли оружие. Довольно улыбаясь, она вернула револьвер на место и взяла со стола блокнот с отрывными листами. Не сходя с места, Линда стала делать первые наброски рождавшегося у нее в голове сценария. Ее руки чуть подрагивали от приятного возбуждения. «Вызов, вот чего нам не хватало, — подумала она. — Вызов, который будет брошен зрителям и, разумеется, самой Номеру Четыре».

Линда оторвалась от блокнота и прислушалась. Так и есть: к дому подъезжал знакомый грохочущий пикап. Наклонившись над столом, чтобы дописать начатую фразу, она подумала: «А ведь Майклу моя затея точно понравится». Это будет своего рода подарок ему от нее.

Адриан чувствовал, что Касси где-то рядом. Вот ее пальцы прикоснулись к его голове, а вот уже она и заключила его в объятия, как ребенка. Кассандра что-то напевала ему, как когда-то маленькому Томми, когда у того поднималась температура. Адриан никак не мог разобрать, что это за песня, колыбельная или какая-то другая. В любом случае напев успокоил его, и к тому времени, когда рядом раздался шепот Кассандры: «Адри, пора. Пора действовать…» — он был к этому готов.

Марк Вольф больше не интересовал его. Дом условно освобожденного сексуального маньяка, его больная мать, его компьютер, чудовищные сайты, по которым Марк провел для него экскурсию, — все это словно исчезло вдали, скрытое легкой дымкой. Инспектор Коллинз также не могла ему ничем помочь: слишком уж она была ограничена всякого рода правилами и инструкциями, слишком увлеклась проработкой ошибочных версий случившегося. Не было смысла и в том, чтобы обращаться к Мэри Риггинс и Скотту Весту: эти двое были скованы, как наручниками, своей надменностью и в то же время неуверенностью в себе и шквалом нахлынувших на них эмоций. Единственным человеком, который продолжал прилагать все усилия, чтобы разыскать Дженнифер, был Адриан Томас — пожилой профессор-пенсионер, едва балансирующий на грани безумия.