уже не хотелось. Если действительно предстоит разговор о будущей свадьбе, значит, вот он — такой долгожданный день, ради которого была вся жизнь ранее. И почему же он так ужасно начался?! Мама, ну почему ты не можешь скорбеть по отцу дома?

До рассвета было ещё далеко, и Бельдис зажгла свечи в ажурном бронзовом канделябре. Сев за вышивку, девушка начала напевать песню-мечту, слова которой знали, похоже, все дор-ломинские невесты:

— Книг сотни страниц,

Мир сказочных лиц,

Рифм строгая власть,

Но я спешу тебе

Из строк судьбу сложить.

Я жду перемен.

Прочь, время измен!

Дел много вокруг,

Но мудрость книжных слов

Мне больше не важна.

Кто ты, мой новый герой?

Ты будешь здесь, я знаю!

Тебе обычных дел сюжет

Мешает быть со мной.

Сойди с забытых страниц,

Я о тебе мечтаю,

Сорви букет колючих роз

За каменной стеной!

***

Брегиль не помнила, как оказалась в постели. После далеко не первого пробуждения, когда в очередной раз вырвало и стало немного легче, разум начал проясняться, и дочь вождя беорингов подумала, что лучше бы прошедшая ночь так и осталась загадкой. Глотнув вина, женщина почувствовала себя лучше и с ужасом осознала: надо как можно скорее привести себя в порядок! Приказав растопить баню, дочь Брегора поспешила на поиски чего-нибудь, способного сделать лицо нормальным. Шансов хорошо выглядеть, разумеется, не было, перенести встречу не представлялось возможным, и Брегиль ненавидела себя, ругала всеми известными бранными словами.

Отыскав несколько настоев для обработки ран, аданет поспешила в баню и, взглянув на купель, вдруг вспомнила, что видела во сне Хирвен. Не юную, какой помнила, а тоже подурневшей от прожитых лет. Сестра стояла около причала, которого, насколько помнила Брегиль, в Фиримаре не было, и что-то много говорила об ответственности старших перед младшими, спрашивала, почему отца оплакивают, а о ней забыли. А ещё она пела. Разумеется, вспомнить слова не удавалось, в голове крутились лишь обрывки фраз:

«Опозорена и унижена…»

«Мне досталась лодка с хижиной,

Вот всё моё наследство».

Надеясь, что такой сон не к беде, Брегиль поспешила хоть немного привести себя в порядок.

Примечание к части Песни:

«Новый герой» гр. «Мираж»,

«Я стала никем» из фэнтези-мюзикла «Ундина»

Морготова змея!

Гильдис пугала до дрожи.

Тщательнее тщательного подготовившаяся ко встрече с важной гостьей Бельдис, лишь поймав взгляд слегка мутноватых блёкло-голубых глаз, почувствовала парализующую панику. Девушка вспомнила старые сказки марахлингов о пустынных змеях, слугах самого Моргота, обездвиживающих жертву страшным взором. Ощущать себя песчаной белкой, которую вот-вот сожрут, было ужасно, но юная аданет ничего не могла с этим поделать.

Опираясь на трость, стоимость которой, наверное, превышала всё имущество семьи Брегиль, жена вождя Хадора величественно пошла от кареты к крыльцу, и её молчаливый внимательный взгляд буквально уничтожал всё, на что устремлялся, безмолвно указывая уже готовой расплакаться Бельдис на изъяны жилища: здесь трещина не замазана, тут краска облетела, вон там наличник отсырел, вот грязь на коврике, нитки торчат, шторы неровно подвязаны, картины на разной высоте, ступени не одинаковые, пол скрипит, шкура на стене запылилась, на столе царапины не обработаны, ложка погнута, на тарелке скол позолоты…

Не представляя, как можно жить под одной крышей с такой свекровью, Бельдис подумала, что раньше, когда-то давно, Гильдис не казалась настолько пугающей. Да, супруга вождя всегда заставляла чувствовать себя неловко рядом с ней, но сейчас находиться поблизости стало вовсе невыносимо! Радовало лишь то, что эта жуткая женщина не смотрела ни на маму, ни на Брандира, лица которых выглядели гораздо хуже мелких домашних изъянов.

— Соболезную вашей утрате, — уничтожив взглядом угощение, Гильдис посмотрела в несовершенное окно. — Увы, люди смертны, и хорошо, когда срок приходит поздно, а не рано. Скажи, Брегиль, чем твоя семья теперь будет жить? Я знаю, что вас содержал Брегор, но теперь его нет. У вас есть средства к существованию?

Вопрос поставил Бельдис в тупик. Не всё ли равно, как обеспечивает себя семья невестки, если муж должен кормить и одевать жену?

— Я не жила за счёт отца, — мрачно отозвалась очень хриплым голосом Брегиль. — Ещё при жизни мужа мы купили лавку, и от неё имеем доход.

— Ты следишь за делами сама?

— Нет.

Бельдис заметила, что тон матери нарочито уверенный.

— Хорошо, когда есть, кому доверить дела, — кивнула Гильдис, найдя глазами несовершенство тесьмы по краю шторы и неровность подоконника. — У меня были мысли свести тебя и Галдора.

«Маму? Не меня?!» — юная аданет не сразу справилась с эмоциями, и жуткий взгляд сразу устремился на неё, указывая на неаккуратность отдельных волосков в причёске.

— Но это плохая идея, — супруга Хадора снова принялась уничтожать взглядом окно. — Ты, Брегиль, давно свободна, вкусила аромат взрослой незамужней жизни. Тебе трудно будет вновь стать женой. Понимаешь, мужчины… — Гильдис улыбнулась Брандиру, — они разрушают. Красивое. Они видят благоухающую женщину с причёской, на создание которой потратили всё утро трое служанок, в платье, сшитое за месяц целой мастерской, и хотят эту женщину растрепать, раздеть, сделать дурно пахнущей. Но если женщина изначально такая, как после мужчины, она не заинтересует. Её не захочется уничтожить.

Снова с трудом справившись с эмоциями, Бельдис посмотрела на брата, но тот не слушал разговор, сидел за столом просто, потому что мать попросила присутствовать. Оно и к лучшему.

Брегиль поджала губы.

— Галдору нужен наследник, — сказала она, помолчав, — а я уже не смогу родить.

— Род Мараха не прервался, — снова улыбнулась Гильдис, испепеляя мутноватыми глазами выцветший портрет Арахона на стене. — Нам нет нужды в детях Галдора. Но речь не о нём. Бельдис, тебе пора замуж.

Сердце девушки замерло, а потом забилось невыносимо быстро. Мысли закружились в голове страшным вихрем, перед глазами встали