и этот чертов самолет не добрался до аэродрома в Боготе. Мы и думать не думали ни о какой девчонке, пока не заглянули на ферму твоего брата и не нашли самолет. Твой брат отказался говорить с Оуки. Вышел из себя, поскольку тот поджарил его собак. Оуки сказал, что, судя по всему, там жила еще и женщина, но ее не нашли…

– А что с Руди?

Лицо Конроя было совершенно пустым. Потом он сказал:

– Оуки получил то, что ему требовалось, с мониторов. Так мы узнали о девчонке.

Болела спина. Ремни портупеи врезались в грудь. Я ничего не чувствую, думал он, я вообще ничего не чувствую…

– У меня есть к тебе вопрос, Тернер. Собственно говоря, пара вопросов. Но основной: что ты, черт побери, там делаешь?

– Где-то слышал, что это крутой клуб, Конрой.

– Да уж. Только для избранных. Настолько, что тебе пришлось поломать пару моих караульных, чтобы войти внутрь. А вот они, однако, знали, что ты идешь, Тернер, – и негритосы, и этот панк. С чего это вдруг они тебя впустили?

– Вот тебе и будет над чем поразмыслить, Конни. У тебя, похоже, много к чему появился доступ за последние дни.

Конрой придвинулся ближе к камере телефона:

– Да уж не без того. Люди Вирека несколько месяцев прочесывали Муравейник, разрабатывали кое-какой слух. Среди ковбоев ходили сплетни, что где-то плавает экспериментальный биософт. Наконец его люди вышли на Финна, но объявилась другая команда, «маасовская», которая, судя по всему, охотилась за тем же самым. Потому вирековцы решили залечь и понаблюдать за «маасовскими» парнями, а те вдруг стали взрывать людей. Вот так команда Вирека и раскопала всю историю, с негритосами, малышом Бобби и тэ дэ. Все это они мне выложили, когда я сказал им, что, по моим раскладам, ты от Руди двинул сюда. Пришлось нанять громил, чтобы обложить тут льдом этих негритосов, пока не найду кого-нибудь, кому доверить пойти по их души…

– Эти удолбыши за дверью? – Тернер улыбнулся. – Да уж, Конни, облажался ты по-крупному. Тебе ведь некуда теперь обратиться за профессиональной помощью, а? Кто-то шепнул, что ты кинул нанимателя и у тебя на площадке погибли профи. Что еще остается, кроме как нанимать придурков с дурацкими прическами? Все профи в курсе, что у тебя на хвосте «Хосака», я прав, Конни? И все они знают, что ты сделал.

Теперь ухмылялся Тернер. Краем глаза он видел, что мужик в смокинге тоже скалится кривой улыбкой с большим количеством ровных мелких зубов, похожих на белые зерна пшеницы…

– А все эта сука Слайд, – ответил Конрой. – Надо было прикончить ее на платформе… Она через матрицу простучала себе куда-то дорожку и начала задавать лишние вопросы. Вряд ли она чего раскопала, но успела уже наделать шума в определенных кругах… Ну да ладно, смысл ты уловил. Впрочем, твоей заднице это сейчас ничем не поможет. Виреку нужна девчонка. Он отозвал своих людей с другого направления, и теперь я всем для него заправляю. Деньги, Тернер, денег – как у дзайбацу…

Тернер смотрел в белое лицо, вспоминая Конроя в баре отеля посреди джунглей. Вспоминая его позднее, в Лос-Анджелесе, как тот подкатывался к нему, объясняя тайную экономику корпоративных предательств…

– Привет, Конни, – сказал Тернер, – а я ведь тебя знаю, так?

Конрой улыбнулся:

– Конечно, малыш.

– И я знаю, какое у тебя предложение. Уже знаю. Тебе нужна девчонка.

– Вот именно.

– И дележ, Конни. Ты же знаешь, я работаю только пятьдесят на пятьдесят, верно?

– Э, – весело отозвался Конрой, – вот это дело. Никак иначе я и не рассчитывал.

Тернер смотрел на изображение в упор.

– Ну, – сказал Конрой, все еще улыбаясь, – каков твой ответ?

Тут Джаммер потянулся и вырвал из настенной розетки телефонный провод.

– Главное – удачный момент, – сказал он. – Всегда важно правильно выбрать момент. – Он уронил шнур на ковер. – Если бы ты сказал ему, он бы сразу же начал действовать. А так мы выиграем время. Он попытается перезвонить, выяснить, что случилось.

– Откуда ты знал, что я собираюсь ему сказать?

– Потому что я знаю людей. Много кого повидал. Слишком, черт побери, много. И в особенности я видел много таких, как ты. У тебя же это на лбу написано, мистер. Ты ведь собирался ему сказать, что он может подавиться своим дерьмом и сдохнуть. – Джаммер с трудом выпрямился в кресле, скривившись, когда пришлось пошевелить рукой в полотенце. – Кто такая эта Слайд, о которой он говорил? Жокей?

– Джейлин Слайд. Из Лос-Анджелеса. Ас.

– Так это она перехватила Бобби, – задумчиво протянул Джаммер. – Значит, она чертовски близко к этому твоему приятелю на телефоне…

– Однако сама, вероятно, этого не знает…

– Давай посмотрим, что мы можем сделать. Позови назад мальчишку.

31

Голоса

– Пожалуй, мне стоит поискать старину Вига, – сказал Джонс.

Марли не могла оторвать глаз от манипуляторов, загипнотизированная их танцем: вот они выхватывают что-то из водоворота вещей, который сами же и учинили, рассматривают, отвергают. Отвергнутые объекты улетают прочь, сталкиваются с другими, образуя новые сочетания. Узоры перемешивались медленно, непрерывно.

– Пожалуй, стоит, – повторил он.

– Что?

– Поискать Вига. А то ему еще взбредет в голову что-нибудь, когда появятся люди вашего босса. Не хочу, чтобы он причинил себе вред, понимаете? – Он застенчиво и слегка смущенно улыбнулся.

– Хорошо, – отрешенно отозвалась она. – Со мной все будет хорошо. Я посмотрю.

Ей вспомнились сумасшедшие глаза Вига, безумие, исходившее от него ощутимыми волнами. Вспомнила, как еще по радио «Сладкой Джейн» уловила недобрую хитрость в его голосе. И почему это Джонс так о нем беспокоится? Но потом она подумала о том, каково это жить в Месте, в мертвых сердечниках Тессье-Эшпулов. Любой человек, любая живая душа становится здесь едва ли не драгоценностью…

– Ты прав, – очнулась Марли. – Пойди разыщи старика.

Парнишка нервно улыбнулся и, оттолкнувшись от стены, закувыркался к отверстию, где был закреплен трос.

– Я за вами вернусь, – пообещал он. – Не забудьте, где вы оставили скафандр…

Башня покачивалась из стороны в сторону, жужжала, метались манипуляторы, заканчивая новую поэму…

Впоследствии Марли никогда не могла с уверенностью сказать, были ли голоса реальны, но постепенно осознала, что они были частью той ситуации, когда «реальность» становится лишь очередной пустой абстракцией.

Она сняла куртку – в куполе потеплело, как будто безостановочное движение манипуляторов порождало жар. Куртку и сумку Марли повесила на крюк возле экрана для проповедей. Шкатулка почти окончена, думала она, хотя за мельтешением стольких клешней трудно что-то разобрать… Внезапно шкатулка выплыла на свободу, закувыркалась из конца в конец купола –