Зав вырезает колечком шерсть у самого конца пушистого хвоста. Если бы это была самка, он вырезал бы колечко подальше от конца.

И это еще не все: зав клеймит ваньку щипцами в оба уха. В левое ухо клеймо «Б», то есть остров Беринга, и «33», то есть 1933 год.

В правое ухо клеймо: литер (латинская буква) ухожа и текущий номер.

Ваньке немножко больно – он злится.

Ему опять разжимают рот, суют за язык большой капсюль с лекарством и заставляют проглотить.

Это против страшных эхинококков, которыми ваньки заражаются от рыжих полевок.

Наконец напуганного, сбитого с толку ваньку суют в темную деревянную трубу.

Ванька в ужасе мчится вперед и… вылетает на волю.

Теперь он меченый, и если попадется в другой раз, его только взвесят и опять выпустят.

Во второй раз он не испугается, только удивится.

А если и попадется в третий раз, он будет держать себя нагло. И как только выпустят его в трубу, он – верть хвостом и скорей к дверцам сетного дворика: ждет, когда опять впустят.

Зав и промышленники продолжают работу. Один за другим поступают ваньки из приемной в экзаменационную. Каждого внимательно осматривают, взвешивают и записывают в промысловый журнал: производитель номер такой-то.

Молодых ванек не клеймят. Их только запишут в журнал, завяжут на хвосте петельку из шнура, дадут две маленькие пилюльки с лекарством и отпустят.

Петельку привязывают, чтобы узнать молодого, если еще раз попадется, не отметить во второй раз в журнале одного и того же. К лету шнур на хвосте истлеет и сам собой спадет.

В промысел берутся в первую очередь больные песцы, калеки, у кого шерсть плохого окраса и престарелые, которым все равно недолго осталось жить. Лучших всегда оставляют на племя.

Не все ваньки ходят в ловушки-кормушки. Есть такие, что живут в отдаленных углах ухожей и не попадают в сетный дворик.

Для них промышленники расставляют ящичные ловушки.

Ящичные ловушки похожи на мышеловки, только, конечно, гораздо больше. Это ящик, с боков и сверху обтянутый проволочной сеткой. Приманка – кусок юколы – нацепляется на крючок в самой глубине ящика. От крючка тонкая проволочка к дверце. Чуть тронь приманку – поднятая дверца падает, и ловушка захлопывается.

Как ни плотно захлопывается дверца, а все-таки ванька умудряется поднять ее и ускользнуть из западни. Пришлось приделывать наверху железный болт. Когда дверца падает, болт скользит по пазу и наглухо запирает дверцу. Болта ванька, казалось бы, уж никак не может выцарапать. Но попадаются и такие, что удирают даже из ловушки с болтом.

Много хлопот промышленнику с ящичными ловушками: надо расставить их по всей лайде, другой раз верст на пятнадцать, надо каждое утро обойти их все, вытащить попавшихся ванек.

А ваньки хитры.

В первый раз попадет ванька в ловушку, он бьется в ней, как птица в клетке.

Но вот его вынули, записали, заклеймили и выпустили.

Ванька сразу смекает, в чем дело: ящик с юколой ему не страшен – это только угощенье.

И вот только промышленник выпустит его, нацепит новый кусочек юколы и насторожит ловушку, ванька уж тут как тут. Не успеет человек отойти – ванька уже в ловушке и хвать за юколу. И даже не обернется на стук дверцы. Съест юколу и ляжет отдыхать. Свернется калачиком, спит себе.

Попробуй пройти мимо ловушки, где спит такой ванька. Он так на тебя затявкает, что поневоле обернешься: ты что, мол, не знаешь, что обязан меня выпустить отсюда?

Беда промышленникам с такими ваньками. Нет средств их отвадить, и ловушка пропадает без пользы, превращается в кормушку для ваньки.

Еще есть у нас на острове три самолова. Это хитрое сооружение. В землю врыт большой ящик с покатой крышей. На крыше дощатая труба крестом. Вход в трубу снизу. В верхней, глухой части кладется приманка. Ванька чует запах юколы и лезет в трубу. Съедает угощенье и благополучно выходит назад.

Пожалуйста! Ведь это его только прикармливают, приучают не бояться ловушки.

Через некоторое время ванька привычной дорогой шагает к приманке: вдруг пол под ним проваливается, и ванька вверх тормашками летит в темный погреб.

В полу ловушки, посредине входной трубы, – опрокидывающийся люк. До сих пор он был закреплен, и ванька свободно проходил по нему. Теперь задвижку отодвинули. Ванька ступил на люк и провалился. Люк захлопнулся над ним. Ванька погребен в темном погребе до прихода промышленника.

Отсюда уж никак не выберешься, как ни хитри.

Зато уж ванька, раз побывав в таком погребе, в другой раз без спросу не сунется в самолов. Встанет у начала трубы и пробует лапкой, крепок ли пол. Не выкинет ли опять такой штуки, как в прошлый раз?

Промышленнику это и на руку: один и тот же ванька два раза не пойдет в самолов, не станет надоедать, как с ящичной ловушкой.

Много надо хитрости, чтобы переловить всех ванек на острове. На каждую нашу выдумку они отвечают своей.

Недаром ванька сродни лисе патрикеевне.

21 января – 20 февраля

Остров Беринга

Помначкомпром обязан сам проверять промысел.

21 января выехал я с одноруким каюром Григорьевым в объезд по ухожам.

В это время года путешествие по нашему острову совсем не так приятно, как весной. Много опасностей ждет в пути, и часто даже не знаешь, как близко был от смерти.

Пришлось и мне попасть в такое положение.

Вот выписка из моего походного дневника.

29 января

Погода неважная, с утра ветер ост (восточный), и несет мелкий снег.

Сижу в юрташке на ухоже Лисенково. Надо мне скорей на Бобровый, а идти невозможно: путь туда очень опасный.

Каюр уверяет, что к обеду будет пурга.

Чтобы не задержаться долго, решили на собаках вернуться к Андриану, в Толстый мыс, где мы уже были вчера, и сегодня же выйти оттуда на лыжах в Перегребную.

Выехали в половине десятого при среднем ветре и малом снеге. Около часа поднимались благополучно в гору. Временами я слезал с нарт и шел пешком.

Наконец взобрались на перевал.

Намотали цепи на полозья нарт, как на колеса телеги, и все-таки понеслись с большой скоростью вниз.

Через десять минут достигли пологого места. Сняли цепи и косогором вдоль левого берега долины быстро, в один час, спустились до юрташки Толстый мыс.

Андриан нас встретил.

Как с утра предсказал каюр, после обеда разыгралась пурга. Мы поели, отдохнули и решили с Андрианом попытаться все-таки сходить в Перегребную. Надеялись, что в перерыве между шквалами сумеем выбрать правильное направление.