Здесь, одетый в дымку бризом, посвистом земли свободной,

Сновиденьем обернулся, мощным пламенем сияя.

(Перевод Ольги Равченко. См: http://www.tiwv.com/Dais/venezuela/ poemas/cid/rus.phtml).

Чавес приехал в Венесуэлу, чтобы обратиться к народу, чтобы самому рассказать о своей борьбе с болезнью, о возникшей критической ситуации. Его близкое окружение и сам Мадуро были против: «Президент, не говорите этого». Чавес ответил: «Это моя историческая обязанность (быть откровенным. — К. С.), это самое меньшее, что я могу сделать». Вечером 8 декабря президент выступил по венесуэльскому телевидению.

О том, что это не рядовое появление Чавеса на экране, зрители могли догадаться по напряжённым лицам тех, кто находился в президентском кабинете. Стоит назвать тех, кого Чавес пригласил к себе. Слева и справа от Чавеса — Николас Мадуро и Дьосдадо Кабельо. За столом для совещаний расположились без соблюдения иерархии: Йадира Кордова, вицепредседатель Совета министров по социальным вопросам; Хорхе Джордани — вице-председатель по финансово-экономическим вопросам; Рафаэль Рамирес — президент PDVSA; Рикардо Менендес — вице-президент по экономическому и производственному развитию; адмирал Диего Молеро Бельявиа — министр обороны; Хорхе Арреаса — министр науки и технологии; Эрнесто Вильегас — министр информации и коммуникаций; адмирал Тереса Мелендес де Маниглиа — шеф администрации президента. Поодаль, у стены, сели генерал Хосе Аделино Орнелья, начальник службы охраны, и лейтенант Хуан Эскалона, личный адъютант Чавеса.

Несмотря на попытки президента расшевелить присутствующих шутками, воспоминаниями о фильме 1970-х годов «Лихорадка субботнего вечера» с Джоном Траволтой, «замечательным артистом», и о том, как божественно танцевали когда-то ламбаду Тереса Маниглиа и Йадира Кордова, атмосфера напряжённости сохранялась. Президент не стал затягивать вступление: «Что ж, не в моих правилах проводить общенациональную трансляцию вечером в субботу, но в виду сложившихся обстоятельств я обращаюсь к венесуэльскому народу, венесуэльской нации, ко всем друзьям, всем соотечественникам, а также к друзьям за рубежом»…

Он кратко, почти в телеграфном стиле, рассказал о достижениях Боливарианской революции, об униженных и замаранных продажной буржуазией знамёнах Симона Боливара, которые самоотверженно подхватило новое поколение венесуэльских революционеров на рубеже XX и XXI веков. «Революция — разве можно в этом сомневаться? — оказала большое воздействие на Латинскую Америку, страны Карибского бассейна и на другие регионы миры, — сказал Чавес, — и влияние это будет сохраняться. Но помимо всех этих битв возникла ещё одна, дополнительная, непредвиденная, внезапная для меня, и не только для меня, для всех, для всех нас. И я счастлив, потому что у меня есть соратники, и я не одинок в борьбе с этой болезнью».

Президент сказал, что несмотря на постоянные боли, инъекции и предоперационные ограничения решил лично объяснить сложившуюся ситуацию венесуэльцам, а также получить разрешение Национальной ассамблеи на очередной отъезд из страны. Чавес подписал письмо к Ассамблее и вручил его Дьосдадо Кабельо: «Меня ожидает новое сражение. С помощью Бога, как в предыдущих случаях, мы выйдем победителями, двинемся вперёд. Я полностью уверен в этом, и Христос мне поможет. — Чавес поцеловал крестик. — Я всегда говорил, что наша жизнь идёт от чуда к чуду»… Президент перечислил события, в которых принимал участие как главное действующее лицо, особо упомянул попытку апрельского переворота 2002 года, когда заговорщики планировали убить его. «Но сейчас, в любом случае, как бы хорошо ни велась подготовка операции, с какой бы тщательностью ни отрабатывались детали этого нового сражения с болезнью, — продолжил Чавес, — всегда есть риск, тем более в операциях такого характера».

Впервые за весь период болезни Чавес обратился к теме преемника. Он объявил, что вице-президент Николас Мадуро остаётся во главе исполнительной власти: «Это настоящий революционер, который, несмотря на свою молодость, обладает большим опытом и всецело отдаётся работе. У него огромный потенциал для руководства большими группами людей, разрешения самых трудных ситуаций. Я его видел, мы его видели в работе».

— Николас, сколько лет ты руководишь министерством иностранных дел? — обратился Чавес к Мадуро.

— Шесть лет и три месяца.

— Сколько-сколько? Шесть лет и три месяца… В каких только ситуациях и обстоятельствах все мы и лично я не видели Николаса, который сопровождал меня в решении задач на различных фронтах борьбы…

Чавес продолжил: «Так вот, он остаётся во главе исполнительной власти в качестве вице-президента и будет, как всегда мы это делали, поддерживать со мной постоянный контакт. И ещё я хочу сказать, хочу сказать, хотя это тяжело произнести… Я хочу и должен сказать, должен сказать это… Если возникнет, как говорит Конституция, какое-нибудь обстоятельство, которое воспрепятствует мне исполнять мои обязанности, то, слушайте меня внимательно, во главе президентской власти Боливарианской республики Венесуэла… Повторяю, если случится что-то непредвиденное, что сделает меня в той или иной форме недееспособным, Николас Мадуро в этой ситуации не только должен завершить, как это предписывает Конституция, мой период, но и в этих обстоятельствах, в соответствии с Конституцией, провести новые президентские выборы. Это моё твердое, завершённое, как луна в полнолуние, категоричное, абсолютное, тотальное мнение. Вы выберете Николаса Мадуро президентом Боливарианской республики Венесуэла. Я прошу вас об этом от всего сердца… Он является одним из молодых лидеров с наибольшим потенциалом, чтобы продолжить [нашу революцию]… Бог знает, что делает… Если я не смогу, Мадуро продолжит [эту работу] своей твёрдой рукой, своим видением, своим сердцем человека из народа, своей гуманностью, своей интеллигентностью, с помощью того международного признания, которое он приобрёл. Со своими качествами лидера он будет руководить страной, всегда находясь рядом с народом, всегда подчиняясь интересам народа…» Уверенности в благополучном исходе четвёртой по счёту операции, которой подвергся Уго Чавес, не было. Операция в Гаване длилась шесть часов, прошла с осложнениями. Первые бюллетени были предельно осторожными. Никаких прогнозов.

Инаугурация президента намечалась на 10 января. Споры о том, сумеет ли выздороветь Чавес к этому сроку, не прекращались ни на день. В информационное поле вбрасывались прогнозы «бывших врачей» президента, предрекавших смертельный исход весной 2013 года. Некрофильская кампания набирала обороты. Чтобы приглушить её, в Каракасе организовали митинг солидарности с Чавесом. TeleSur, новостной канал для стран Латинской Америки, вёл репортаж в режиме non-stop с улиц венесуэльской столицы. Десятки тысяч сторонников боливарианского лидера сконцентрировались вокруг дворца Мирафлорес, чтобы выразить Чавесу поддержку. Борьба президента с болезнью стала объединяющим фактором для всех людей доброй воли. В Венесуэлу прибыли президенты Даниель Ортега, Эво Моралес, Хосе Мухика. Выступления гостей были пронизаны оптимизмом: Чавес справится, он всегда героически преодолевал трудные ситуации.

Вице-президент Мадуро и председатель Национальной ассамблеи Дьосдадо Кабельо призвали к единству, сплочению рядов, дальнейшей борьбе за углубление социалистических преобразований: «У нас нет личных амбиций, стремления перехватить власть, лидером революции был и остаётся Уго Чавес, и все мы входим в его команду». Мадуро говорил о бдительности: враги революции планируют серию «целевых убийств», чтобы спровоцировать беспорядки на улицах городов, испытать боливарианское руководство на прочность.