Я покосился на Дженни. Она так и сияла. Я подмигнул ей.

– Послушай, мам, я хочу, чтобы ты поговорила с моей будущей женой. Она очень милая, красивая и… Где я сейчас? В одном стрип-клубе… Нет, в Майами… Ну чего ты сразу – «стриптизерша»?! Она вовсе не стриптизерша – точнее, она ужене стриптизерша, все это теперь в прошлом. Это я наставил ее на путь истинный, – я снова подмигнул Дженни. – Вообще-то ее зовут Дженни, но ты можешь звать ее Блазэ, если хочешь. Она не обидится – говорю же, она славная. Даю ей трубку, – и я сунул трубку Дженни. – Мою маму зовут Леа, и она очень хорошая. Ты ее полюбишь.

Дженни, пожав плечами, поднесла к уху мобильник.

– Привет, Леа. Это Дженни. Как поживаете? О, я прекрасно, спасибо, что спросили… Да, у него тоже все в порядке… Угу… да, ладно, минутку, – Дженни прикрыла ладонью трубку. – Твоя мать говорит, что хочет поговорить с тобой.

Невероятно!подумал я. Как это грубо со стороны матери – так отфутболивать мою будущую жену! Нажав на отбой, я сунул трубку в карман. Потом широко улыбнулся, откинулся на кушетку и выразительно подвигал бедрами.

Дженни охотно закивала, потом склонилась ко мне и принялась сосать… и тянуть… и сжимать… и снова сосать. Но увы, даже если бы речь шла о спасении собственной жизни, я все равно не смог бы заставить кровь прихлынуть к моим чреслам. Однако моя юная Дженни была не из тех, кто легко сдается, во всяком случае, пока еще остается хоть капля надежды. И ее упорство было вознаграждено – через четверть часа ей удалось-таки нащупать нужную точку, и в следующую минуту мой «петушок» уже затвердел так, что им можно было орехи колоть. Следующее, что я помню, это как безжалостно трахаю ее прямо на дешевенькой кушетке, шепча на ухо, как люблю ее. Она принялась уверять, что тоже любит меня, и мы захихикали. Для нас обоих это был счастливый миг – мы были потрясены, что два одиночества могут так странно встретиться и так глубоко и быстро познать любовь – пусть и в столь убогих обстоятельствах.

Это было потрясающе. В этот момент я готов был поклясться, что Дженни для меня все. А в следующий момент уже желал, чтобы она внезапно растаяла в воздухе. Ужасная тоска вдруг захлестнула меня, подобно океанской волне. Сердце сжалось, потом вдруг ухнуло вниз. Я едва не завыл – мне безумно не хватало Герцогини.

Мне вдруг отчаянно захотелось поговорить с ней. Захотелось услышать, что она любит меня… что она по-прежнему моя. Печально улыбнувшись Дженни, я сказал, что через минуту вернусь – мол, нужно перекинуться парой слов с Дэйвом. Вернувшись в клуб, я отыскал Дэйва и пригрозил, что если он немедленно меня не уведет отсюда, то я, дескать, наложу на себя руки. Он от этого малость прибалдел —ведь ему как раз велено было следить, чтобы я не наделал глупостей, пока все не уляжется. Так что мы удрали, даже не попрощались с Дженни.

Развалившись на заднем сиденье лимузина, мы с Дэйвом ехали к нему домой в Бока Рэйтон. Я уже думал, не перерезать ли мне вены. Я просто разваливался на куски – действие кокса закончилось, и я чувствовал себя как выжатый лимон. Мне было нужно срочно поговорить с Герцогиней. Только она могла мне помочь.

Было около двух ночи. Выхватив у Дэйва мобильник, я набрал свой домашний номер. Ответил мне женский голос… но это была не Герцогиня.

– Кто это? – рявкнул я.

– Донна.

Вот дерьмо!Донна Шлезингер была та еще сучка – проглотит любое дерьмо и не поморщится. Они с Герцогиней были подруги детства, и Донна ревновала ее ко всем на свете еще с той поры, как повзрослела настолько, чтобы осознать всю глубину разделяющей их пропасти.

– Дай трубку моей жене! – грубо сказал я.

– Она не станет сейчас с тобой говорить.

– Твою мать, Донна, – взбесился я, – просто передай ей телефон!

– Говорю же, – взвизгнула в ответ Донна, – она не хочет с тобой говорить!

– Донна, – как можно более спокойно сказал я, – не шути со мной! Предупреждаю, если ты немедленно не передашь ей телефон, то я, мать твою, немедленно сяду в самолет, вернусь в Нью-Йорк и всажу тебе нож в сердце! А покончив с тобой, примусь за твоего мужа – просто равновесия ради! Дай ей трубку, идиотка! – потеряв всякое самообладание, заорал я.

– Сейчас, – пропищала перепуганная Донна.

Я покрутил головой, пытаясь взять себя в руки. Потом покосился на Дэйва.

– Не, я ничего такого на самом деле не имел в виду, – пробормотал я. – Просто хотел припугнуть слегка.

– Знаю, – кивнул Дэйв. – Если честно, я ненавижу Донну не меньше тебя. Но считаю, что лучше дать Надин пару дней – пусть придет в себя. Я звонил Лори —говорит, Надин в шоке.

– А что еще сказала Лори?

– Что Надин не позволит тебе вернуться, если ты не дашь слово, что ляжешь на реабилитацию.

Не успел я ответить, как трубка ожила.

– Привет, Джордан. Это Офелия. С тобой все в порядке?

Я сделал глубокий вдох. Офелия была славная девочка, но верить ей было нельзя. Она была самой доверенной из подруг Надин, и, конечно, она хотела как лучше… но все же… она была покорной марионеткой в руках Герцогини… та наверняка уже настроила Офелию против меня. Стало быть, Офелия тоже мне враг. И все же, в отличие от Донны, она никогда не желала мне зла. Ее голос подействовал на меня успокаивающе.

– Со мной все отлично, Офелия. Будь добра, позови Надин.

– Джордан, она не подойдет к телефону, – в трубке послышался вздох. – Она сказала, что не будет с тобой разговаривать, пока ты не ляжешь на реабилитацию.

– Мне не нужна реабилитация! – как можно более убедительно сказал я. – Все, что мне нужно, – это слегка притормозить. Ладно, скажи ей, что я согласен.

– Я скажу ей, – ответила Офелия, – но не думаю, что это поможет. Прости, мне нужно идти, – и не дав мне больше ничего сказать, она повесила трубку.

– Просто ушам не верю, – почти беззвучно бормотал я. Я совсем пал духом.

– Ты в порядке, старик? – тяжелая рука Дэйва опустилась мне на плечо.

– Да, – солгал я. – Все нормально. Просто не хочу сейчас об этом говорить. Мне нужно немного подумать.

Дэйв понимающе кивнул. Оставшаяся часть дороги прошла в молчании.

Через четверть часа я сидел в гостиной Дэйва, не чувствуя ничего, кроме отчаяния и безнадежности. Я был совершенно раздавлен. Дэйв молча сидел рядом. Просто наблюдал за мной и ждал. Передо мной на столе лежала кучка кокаина. Таблетки остались на кухонном столе. Я раз десять пытался дозвониться домой, но теперь к телефону подходил Рокко. Возможно, он тоже предал меня. Ладно, вот покончу с этим, вернусь домой и уволю его.

– Позвони Лори на мобильник, – попросил я Дэйва. – Другого способа нет.

Он устало кивнул и вытащил сотовый телефон. Через пару секунд я услышал в трубке голос Лори. Она плакала.

– Послушай, Джордан, – шмыгая носом, пробормотала она, – ты ведь знаешь, как мы с Дэйвом тебя любим, но пожалуйста, умоляю тебя, дай слово, что пройдешь реабилитацию. Иначе ты умрешь. Ты же умный человек, Джордан! Неужели ты не понимаешь, что убиваешь себя? Откажись от этой привычки – если не ради себя, так ради Чэндлер и Картера!