Он выглядел гораздо моложе и энергичнее своих шестидесяти с лишним лет, и это уязвило Диану в самое сердце, заставив ее вспомнить, какой старой развалиной она стала сама и как близка к смерти.

Джеффри опасливо взглянул на фотографию, боясь увидеть на ней самого себя.

Сьюзен глядела на лицо, смотрящее на нее с листа бумаги, и ощущала, как ее душа наполняется гневом и яростью, едва ли поддающимися описанию, потому что в них слились и ее возмущение тем, что натворил этот человек, и все одиночество, все отчаяние, которые она ощущала на протяжении всей жизни. И ей было трудно определить, какое из этих чувств оказалось сильнее. Джеффри повернулся к матери:

— Он сильно изменился?

— Да, — ответила она, кивнув. — Почти каждая его черта изменена. Ровно настолько, чтобы получившееся в результате впечатление от его внешности стало совсем другим. За исключением одних только глаз. Глаза остались прежними.

— Ты бы его узнала?

— Может, да, — ответила она и глубоко вздохнула. — А может, и нет. Скорее всего, ответ должен быть таким: я не уверена. Хочется думать, что узнала бы. Но существует вероятность, что и нет.

— Он не выглядит таким уж злодеем, — проговорила Сьюзен.

— Это обычное дело, — ответил Джеффри. — Было бы очень удобным, если бы на лицах самых плохих из людей отражалось все то зло, которым полна их душа. Но так, увы, не бывает. Они ничем не отличаются от окружающих их обычных граждан. Они заурядны, тихи и неприметны до той самой секунды, когда им придет в голову распорядиться по своему усмотрению вашей жизнью и смертью. Вот тогда-то они и становятся особыми, ни на что не похожими существами. Иногда, впрочем, их истинная натура прорывается наружу, как мы это видели на примере Дэвида Харта в Техасской тюрьме, но обычно ничего подобного не происходит. Они мимикрируют. И возможно, это самое ужасное. То, что эти чудовища кажутся такими похожими на обычных людей.

— Ну что же, брат мой, — произнесла Сьюзен с холодной улыбкой, — спасибо за разъяснительную беседу. А теперь давайте-ка отправимся к нему домой и там его накроем.

— В этом нет необходимости, — возразил Джеффри хриплым голосом. — Мне достаточно сделать один телефонный звонок директору Службы безопасности этого штата, после чего тот вызовет команду сватовцев и те разнесут логово убийцы ко всем чертям. И разорвут на клочки всех, кто в нем окажется. А мы сможем сидеть и наблюдать за происходящим с безопасного расстояния.

Диана взглянула на сына и покачала головой:

— Когда имеешь дело с ним, безопасного расстояния не бывает.

Сьюзен кивнула, соглашаясь с матерью.

— И с чего ты взял, что власти штата способны разрешить нашу проблему к нашему удовлетворению? — спросила она. — Разве каким-либо властям когда-нибудь удавалось сделать нечто подобное?

— Это наша проблема, — вмешалась Диана. — И решать ее предстоит нам. Власти штата здесь ни при чем. Меня даже удивляет, что тебе вообще могла прийти в голову подобная мысль.

Джеффри выглядел обескураженным. Он посмотрел на сестру смущенным взглядом и проговорил:

— Ты недооцениваешь опасность. Ты, черт возьми, не просто недооцениваешь ее, а попросту игнорируешь. Неужели ты не понимаешь, что он может убить нас без колебаний и угрызений совести?

— Думаю, он нас не убьет, — ответила Сьюзен. — Хотя полной уверенности в этом быть, конечно, не может. Но в конце концов, мы же его дети.

Все трое погрузились в молчание. Первой его прервала Сьюзен:

— С каждым из нас он сыграл в некую игру, головоломку, рассчитанную на то, чтобы привести игрока на порог его дома. Мы нашли все ключи и подсказки, требуемые для того, чтобы ее разгадать, поняли каждый ход, заглотили все подброшенные приманки, а теперь, составив вместе все кусочки мозаики, мы знаем, кто он такой, где живет, какая у него семья. И, зайдя так далеко, мы, по-твоему, должны отойти в сторону и предоставить действовать властям штата? Это же просто смешно! Игра была затеяна для всех нас. И мы должны доиграть ее до конца.

Диана кивнула:

— Как вы думаете, не предвидел ли он этот наш разговор?

— Весьма вероятно, — мрачно заметил Джеффри. — Я вас хорошо понимаю и не могу не восхищаться вашей решимостью. Однако что мы выиграем, если откажемся от посторонней помощи? Чего мы этим добьемся?

— Свободы, — ответила Диана.

Джеффри мысленно обвинил мать в неистребимом романтизме, а сестру в излишней импульсивности. Вообще-то, сами по себе эти качества ему импонировали. Но его родные воспринимали сложившуюся ситуацию в абстрактном, идеализированном виде, явно не отдавая себе полного отчета, какими незаурядными возможностями обладает прежний Джеффри Митчелл, он же нынешний Питер Куртен. Клейтон знал, что куда глубже, чем они, понимает своего отца и потому способен лучше представить себе, до какой степени этот человек страшен.

Мать и сестра видели его жертв только на фотографиях, и то их вид вызывал у них содрогание. А это совсем не то, что видеть воочию распростертое перед собой мертвое девичье тело и каждой клеточкой своего существа ощущать ту неукротимую злобу, что двигала убийцей, который совсем недавно над ним надругался. То, что отцу удалось найти сообщницу для своих преступлений, серьезно осложняло ситуацию. А то обстоятельство, что эти двое произвели на свет достойного их сына, дополнительно увеличивало потенциальную опасность. Мать и сестра готовы были очертя голову ввязаться в нешуточную схватку, и вероятность ее плачевного для них исхода представлялась Клейтону более чем вероятной. Но в то же самое время он и сам убеждался, что альтернативы этому нет.

На него вдруг навалилась страшная усталость, и он уронил голову на руки. «Именно к этому все и шло с самого начала», — подумал он.

— Не станем забывать и еще об одной причине, по которой мы должны действовать, и немедленно, — добавила Сьюзен. — Давайте вспомним о Кимберли Льюис. Отличнице. Единственной отраде для ее поверженных в горе родителей, которые сейчас никак не могут взять в толк, что, черт возьми, такое вокруг них происходит и где находится их любимая дочь.

— Она мертва. А если и нет, то лучше уже прямо сейчас смириться с ее смертью.

— Джеффри! — протестующим тоном воскликнула Диана.

— Прости, мама, но ты, верно, считаешь ее очень удачливой. Я хочу сказать, просто удивительно, невероятно, немысленно везучей. Это как если бы сама Фортуна, богиня удачи, благословила ее и пролила ей на голову целый дождь счастливых совпадений и фантастического везения, потому что лишь при таких обстоятельствах она может остаться в живых, пусть даже со шрамами и увечьями, которые до конца дней будут отравлять ей жизнь. Так что нам лучше всего сразу, то есть уже сейчас, смириться с ее смертью. Даже если ты услышишь, как она молит о помощи в соседней комнате, считай ее мертвой. Если своими ушами услышишь ее крики и рыдания, которые станут разрывать тебе сердце, считай ее мертвой. В противном случае он получит перед тобой преимущество, а этого нельзя допустить.