- Спасибо, - прошептала Ира, слизывая с губ слезы.

- Да мне-то за что? Это не я, это все Борис. Послевчерашней статьи началась открытая травля. Все сразу поверили, что он убил иизнасиловал девятерых молодых девушек. Вы, господин Нильский, блестяще владеетепером и умеете так построить фразу, что все допущения, все эти"возможно", "не исключено" и "есть основанияполагать" теряются среди других слов. Вас невозможно привлечь к судебнойответственности за клевету, потому что при рассмотрении текста под лупой можноувидеть, что вы ничего, собственно, и не утверждаете, вы просто выстраиваете водин ряд некоторые факты и предлагаете свою версию их истолкования. Но урядового читателя такой лупы нет, он свято верит тому, что написано в газете. Абез лупы он подпадает под власть ваших эмоций и вашего авторитета и видит встатье только одно: кандидат в губернаторы Борис Бахтин - тайный растлитель исексуальный маньяк, убивший случайного свидетеля своих злодеяний и ловко избежавшийответственности за другие страшные преступления. Газета вышла вчера утром, асегодня в три часа дня Борю увезли в больницу с инфарктом. Можете себепредставить, что ему пришлось вытерпеть за эти полтора дня? Начиная от звонковпо телефону, объяснений с теми, кто организует его избирательную кампанию,скандала, учиненного женой, которая ничего не знает, и заканчивая митингомперед подъездом его дома. Толпа людей держала плакаты соответствующегосодержания и скандировала: "Насильник! Убийца! Позор!" Еще хорошо,что Борис собирался стать губернатором не нашей области, а соседней, и вчеранаходился здесь, в Кемерове. Если бы он был там, где проходит избирательнаякампания, разъяренные избиратели просто разорвали бы его на куски.

Алла Григорьевна помолчала немного и поднялась.

- Мне пора. Спасибо, что привезли меня сюда. Я немножкоотошла, теперь можно возвращаться домой.

- Вас отвезти? - спросил Руслан.

- Не нужно, я возьму такси. Останьтесь с Ирой, оназдесь совсем одна, а у меня все-таки дочь дома. И еще, Руслан… Вряд ли вамнужны мои советы, но я все равно скажу. Вам не нужно заниматься журналистикой.Бог дал вам великий дар быть убедительным. Вы пишете так, что заставляете людейбезоглядно верить в то, во что вы верите сами. Но вы, Руслан, не Господь, вычеловек, и как любой человек, часто ошибаетесь. А как журналист, имеющийработодателя, вы порой обязаны писать даже то, во что вы не верите. Ваш талантоборачивается злом, вольно или невольно вы заставляете людей верить в ложь.Если вы честный человек, вы должны уйти из этой профессии.

Она достала из сумки расческу, провела несколько раз поподсохшим крашеным в цвет красного дерева волосам. Положила руку на плечоИрины.

- Рада была с тобой познакомиться. Ты славный человек.Спасибо, что примчалась на помощь. Жаль, что опоздала. Жаль, что Боря не узнал.Он бы гордился тобой еще больше. До свидания. Не провожайте меня.

Ее фразы снова стали короткими, словно рублеными. Усилие, скоторым Алла Григорьевна произносила слова, было таким явным, что Ирепоказалось: женщина сейчас упадет в обморок. Но она повернулась и быстрым шагомвышла из бара. Ира смотрела ей вслед и по подрагивающим плечам Аллы Григорьевныпоняла, что она плачет.

- Ну а ты что сидишь? - враждебно спросила она,обращаясь к Руслану. - Меня охранять не нужно, я не ребенок.

- Дождусь посадки на твой рейс, - хмуро ответил он.

- Так это еще пять часов ждать, и то если его опять неотложат. Собираешься всю ночь тут торчать?

- Слушай, не надо, а? - Нильский поднял на нее полныетоски глаза. - Мне и без того тошно.

- Ладно, - смягчилась Ира, - принеси еще кофе. Ибутылку воды без газа.

- Выпьешь что-нибудь?

- Ты за рулем, тебе больше нельзя, одной рюмки хватит.

- Но тебе-то можно.

- Не надо. Я потерплю. Хотя больно… Господи, -простонала Ира, на мгновение теряя контроль над собой, - как же мне больно!

Руслан молча погладил ее по руке и отошел к барной стойке.Когда он поставил перед ней полуторалитровую пластиковую бутылку "Святогоисточника", Ира быстро открутила крышку и прямо из горлышка сделаланесколько судорожных глотков. Спазм прошел, стало легче дышать.

- Знаешь, - задумчиво сказал Руслан, отпивая кофе, - явообще-то не сторонник искать виноватых, но тебе следует знать одну вещь.

- Какую? - равнодушно спросила Ира.

- На этих выборах у Бахтина был конкурент, которогоподдерживают из Москвы. Поддерживают те, на кого работает твой свекор. Они былизаинтересованы в том, чтобы любыми путями скомпрометировать Бахтина. Иинформацию о нем я получил от Виктора Федоровича. А он, я так полагаю, отсвоего сына, то есть твоего мужа.

- Ты хочешь сказать, что Виктор Федорович через тебя"слил" компру на Бахтина? - Ира поставила чашку и внимательнопосмотрела на журналиста. - Ты хочешь сказать, что тебя использовали втемную?

- Как ни противно это признавать, но по всей видимости,именно так. И боюсь, что это было не в первый раз. Мащенко не рискнул бы делатьна меня ставку, если бы ему не сказали, что со мной это пройдет. Кто-то емусказал, что через Нильского можно "сливать" информацию. Значит, этоуже делали и раньше. Только я, как полный кретин, этого не замечал.

- И что ты собираешься теперь делать?

- Я? Не знаю. Ничего. Алла Григорьевна права, я недолжен работать в журналистике. Не знаю, насколько справедливы ее слова насчетдара и таланта, которые у меня есть, но после того, что сегодня произошло, ядолжен уйти.

- Куда?

- Не знаю. Какая разница? Дворником, плотником,шофером, фотографом. Или охранником, например, в салон мод, где работает Янка,моя жена.

- Да какой из тебя охранник? - усмехнулась Ирина. -Тебя соплей перешибить можно.

- Тоже верно. В журналисты я не гожусь, в охранникитоже не гожусь. Выходит, я совершенно никчемная личность.

В его голосе неожиданно зазвучала такая горечь, что Ирестало жалко Руслана.

- Ну что ты говоришь, почему ты никчемный? Ты талантливый,ты умный, - принялась она уговаривать Нильского, словно он был обиженнымребенком, которому соседский мальчишка не дал прокатиться на велосипеде. - И тызапросто найдешь занятие, которое будет тебе по душе. Ты же можешь статьписателем. А что? - оживилась она. - Классная идея, на сто пудов. Все признают,что у тебя замечательное перо и что ты невероятно убедителен и заставляешьбезоглядно верить себе. Для журналиста это опасно, нагонит туфты, а все зачистую монету примут. А с писателя какой спрос? Все же понимают, что он изголовы выдумывает.

Они сидели в круглосуточно работающем баре аэропорта итихонько разговаривали. И пощечина, которую Ира подарила Руслану вместоприветствия, и тяжелый разговор на скамейке возле здания редакции, и выступлениена телевидении, и смерть Бахтина - все это, казалось, было несколько вековназад. Не сегодня и даже не вчера. Это было так давно… А сейчас за столикомсидели двое глубоко несчастных тридцатилетних людей, и каждый из них переживалсобственную ошибку и собственную вину.