— Не подхожу, — непроизвольно повторила я, спешно разворачивая письмо жениха.

— Да!— тут же отозвалась Сесиль, ободрённая моей реакцией. — Иза всегда его любила. Брат собирался на ней жениться. Они были прекрасной парой, но тут появилась ты…

Я не вслушивалась в последние слова Верн, найдя более захватывающее занятие. Пальцы касались бумаги, а сердце учащённо билось. И когда перед глазами появились две короткие строчки, я едва не запищала от восторга. В эти дни, наполненные тоской и незнанием ситуации, мне отчаянно не хватало Кинана. Иногда даже плакала в подушку от бессилья что-либо изменить и вернуть любимого. А сейчас стало легче. Да, все было написано больше недели назад, но разве в это дело? Кин даже на расстоянии грел душу, затрагивая её нежные струны.

« Лаура, я всё равно на тебе женюсь. Люблю, твой Верн»

— И спутала ей и вам все карты, да?— более уверенно переспросила я, взглянув на Сесиль.

И дело вовсе не в том, что сестра любимого пришла ко мне с почти что извинениями. Она перед ним чувствовала себя виноватой, а вовсе не передо мной. Все это неважно. Письмо несло каплю тепла души Кина, а она было слаще мёда и пьянее вина.

— Ты и сама знаешь,— честно ответила Верн.

Дальше разговаривать, в общем-то, было особо не о чем. Сесиль не была моей подругой, хотя я помню её ещё в ту пору, когда были живы родители. Семейству Верн был выделен двухэтажный флигель, примыкающий к нашему дому.

— От Кинана есть известия?

— Нет, с момента отплытия ничего, — честно ответила девушка.— Родители сами не знают, что и думать. Но изучив характер братца, на «Виктории» он не вернётся. По крайней мере, пока не добьётся своего.

Взглянула на девушку, пытаясь понять, в курсе ли она настоящей причины, почему её брат уехал. Знало ли семейство Вернов, что все из-за меня? Что дядя отказал выдать меня замуж за простого горожанина.

— Я давно догадалась, что он уехал из-за тебя. Скажи, Лаура, неужели тебе было мало своих денег, что брат вынужден рисковать собой?— И столько горечи прозвучало в её словах, что острить и говорить колкости расхотелось сразу же.

— Ты считаешь, что мне мало своих денег?

Слова Сесиль оказались неприятным открытием. Можно подумать, что я позволяла себе принимать от него подарки. Кин первое время пытался мне  покупать женские безделицы: зеркальце, расчёску с камнями, заколку. Но я приняла всего лишь томик стихов, да несколько скромных букетиков, купленных у уличных торговцев. Все моё сокровище заключалось в воспоминаниях и осознании, что я любима и эти чувства взаимны.

Что-то всё-таки проскользнуло в моих словах. То ли обида, то ли разочарование, что нас не понимают те, кто дорог для возлюбленного. Сесиль посмотрела на меня как-то иначе, а потом неуверенно поинтересовалась:

— Так, ты его действительно любишь?

— Сомневаешься? Или решила, что я только и мечтаю увеличить свой доход, прибавив к нему то, что заработает Кинан, рискуя собой?

Смешно. Но об этом я говорить не стала, чтобы ещё раз не указать, насколько разным является наше происхождение.

Наверное, мы с Сесиль действительно не годимся в подруги. Или ещё недостаточно созрели до того, чтобы общаться, не говоря друг другу гадости.

Разговаривать больше было не о чем. Я проводила девушку до ворот. Она же обещала, что если что-то разузнаёт, то обязательно сообщит. Поблагодарив за весточку от Кина, я попрощалась. И, не оглядываясь, направилась к себе. Хотелось остаться одной и без лишних глаз перечитать послание любимого.

А на другой день многое переменилось. Точнее, практически всё и бесповоротно.

С самого утра, пока семейство Эванс завтракало, посыльный передал корзину цветов. Это были разноцветные лилии с тонким ароматом, от которого совершенно не хотелось куда-то скрыться. В отличие от тех, что растут в нашем саду. От них запах тяжёлый. А это какой-то особый сорт и видела я его впервые. Слуга принёс корзину  прямо в столовую и под общими изумлёнными взглядами объявил:

— Цветы для леди Лауры.

— Лауре?— переспросила тётя, хотя сказано все было достаточно внятно.

— Лауре?— не столько вопросительно, сколько разочарованно протянула сестра.— Интересно, от кого?

— Ого!— воскликнул братец. — Лаура, а кто этот поклонник? Признавайся.

— Хм…— Дядя оказался самым лаконичным.

Мне тоже стало очень любопытно. Я вышла из-за стола, даже не догадываясь, кто преподнёс такой сюрприз. Неужели Кинан вернулся и это его признание в том, что соскучился? Сердце билось от предвкушения, и другого ответа я просто не предполагала.  Подцепила двумя пальцами сложенную открытку, развернула её… Не скажу, что отправитель сильно удивил меня, но подобного шага от него я вовсе не ожидала. Слегка растерялась от внимательности мужчины, к которому не испытывала нежных чувств.

— Что это?— недовольно произнесла из-за моего плеча Мэри. — Но…почему Эдуард прислал цветы тебе?

— Грей?— удивилась миледи.

Всё ещё до конца не зная, как реагировать на подобный знак внимания, я приказала отнести его в гостиную, а сама вернулась за стол. Ощущение, когда ты ешь, а четыре пары глаз пристально наблюдают за тобой, не самое приятное. Даже если знаешь, что точно ни в чём не виновата.

Открытка Грея жгла карман, но я вовсе не собиралась её выбрасывать, демонстрируя своё отношение к оборотню. Словно нарочно решившему разрушить и без того хрупкое равновесие между мной и Мэри. Да и тётушке наверняка неприятен такой шаг будущего атташе. Однако доказывать собственную невиновность именно сейчас? Увольте. И хотя я практически уже наелась, но после такого дела сбегать к себе не собиралась, словно нарочно растягивая последний глоток чая.

Царившее за столом атмосфера сразу переменилась. И если мужская часть семейства Эванс спокойно продолжила завтракать, то на сестру лучше было и не смотреть. Она активно работала вилкой, остервенело тыча ей в неповинный омлет и тут же отправляя его в рот. Стук металла по фарфору показался мне нервным, что только подтверждало — Мэри в ярости, но пока ещё сдерживает себя.

— Вот потому Лаура стройная, а ты…И цветы поэтому тоже ей, — подлил масла в огонь Гарри в тот самый момент, когда девушка впилась зубами в сахарную булочку.

И чего он насмехается? Сестрица очень фигуристая, мужчинам такие формы нравятся.

— Папа!— прошипела Мэри, недовольно взглянув на меня. Нехорошо так взглянув.

— Гарри, смотри в свою тарелку, — строго произнесла миледи и я почувствовала на себе её неодобрительный взгляд.

Понимаю, что это слишком невоспитанно и, может, даже где-то неправильно, но я продолжала сидеть с самым независимым видом. И чашку протянула, чтобы мне ещё долили чай. Оправдываться или убегать к себе в комнату? Вот ещё. Любой девушке приятно внимание и я не исключение. Только у меня Кинан имеется, а это все лишнее. Точно лишнее.