все расплывается. Но мощная фигура мужичины уже очень близко. Мне кажется, или я чувствую на себе его теплое дыхание?

Приваливаюсь бедром к столу, чтобы иметь опору. В раз накатившие воспоминания кадрами всплывают в памяти. Во рту настоящая пустыня, не глядя хватаю первый попавшийся бокал и глотаю из него все до последней капли. Вином сильно не утолишь жажду, но шок притупляется и становится наконец легче дышать.

— Потанцуем, — говорит совершенно чужой голос с знакомой внешностью.

Я понимаю, что это не вопрос, когда моя рука оказывается в плену чужих, холодных рук. У Леши были тёплые, всегда слегка шершавые, руки. Но сходство все же есть, тот Леша никогда не спрашивал перед тем, как схватить мою ладонь и потащить туда, куда ему надо.

В нос ударяет мужской парфюм, с нотками кедра, сандала, о определенно затмил красивого судью. Он затмевает любого. Для меня это всегда было правдой, которую я никак не могла признать, совершая одну ошибку за другой.

Пришла очередь расплаты.

От него веет роскошью, сдержанностью и определенно властью. Я не знаю кем он стал, но точно не водителем автобуса или инженером на заводе. Он победитель, сдержанный, молчаливый даже тогда в свои неполные восемнадцать лет. Никогда не кичился своими успехами, а иногда скрывал. Я могу долго перечислять его достоинства, но кому они сейчас нужны?

Он мне не поверил, даже не стал слушать. Выплеснул всю ненависть на меня и ушел. Лишил меня возможности сказать ему правду, лишил возможности быть счастливой. Сколько ночей я не спала, оплакивая свою неразделенную любовь, а сколько слез выплакала от недосказанности, от чувства вины? Но в чем была моя вина? В том, что меня не слышали? В том, что я просто не умела обижать людей правдой? Нет, он точно не герой. Пора выкинуть из головы все тёплые воспоминания о нем. Он обещал устроить ад на земле. Но так и понял, что я уже там.

Пытаюсь остановится, выдернуть руку из его лап. Но проще остановить танк, он будто и не чувствует моего сопротивления.

— Пусти, — торможу как могу каблуками по ковролину, — я не хочу!

Он резко останавливается и мне ничего не остается как врезаться в него. Алексей разворачивается и не смотря на мое сопротивление не дает отдалится от него. Понимаю, что танцевать придется. Расслабляюсь и даю ему возможность вести, подчиняюсь чтобы потом исчезнуть.

****

— Я не знаю даже с чего начать, — вздыхаю, — ты хоть алфавит знаешь?

— Знаю.

Сегодня был трудный день, от части, потому что ждала и не ждала конца уроков. Опускаю глаза на его тетрадь и понимаю, что случай тяжёлый, почерк корявый и прочитать что-то нереально. Да и правильно написано от силы пару слов.

— Давай сегодня ты решишь тест, — протягиваю ему лист с заданиями, — а я проверю и решу с чего начать. И смогу ли я чему-то научить тебя.

Усмехается и взглянув на меня с усмешкой, берет ручку и теряет ко мне всякий интерес. А мне кажется, что он не ответит ни на одно задание. Тест я скачала с сайта нашей школы, там пару вопросов и текс для перевода.

— У тебя есть двадцать минут на этот тест, так что удачи.

Достаю из рюкзака историю и начиняю читать. Я почти уверена, что эти двадцать минут будут длинными.

Образование СССР — это конечно хорошо, но я не запоминаю ни одного слова, исподлобья наблюдая за тем, что делает Леша. Он так сосредоточен на вопросах, так внимателен, что мне уже не терпится увидеть ответы.

Пытаюсь увидеть, что он там пишет, но видя мой интерес Леша отворачивается.

Я уверенная, что мне не стоит начинать заниматься с ним. Увидев нас рядом на дискотеке, некоторые девчонки теперь смотрят на меня как на Гитлера, враг по всем фронтам. А хочется завести пару друзей, а не армию врагов.

— Я все, — откидывается спиной на железную спинку стула.

Откладываю учебник и беру листок в руки.

Для того, чтобы оценить его способности времени мне потребовалось очень мало. Не могу отвести взгляд от почти пустого листа. Мне даже интересно куда он так внимательно всматривался, неужели вспоминал английский алфавит..

— Как ты вообще доучился до десятого класса?

— Поле, не паханное у тебя работы со мной, — улыбается, — так что давай быстрее приступим к учебе, времени не много, а мне сдавать экзамен в этом году.

— Ты собираешься с такими знаниями сдавать экзамен? ЕГЭ? — я искренне удивлена услышанным, — ты смеешься? Тебе нудно найти носителя языка и жить с ним все время, в этом случае может что-то может и получится.

— А ты носитель языка?

— Сбрендил что ли? Носитель языка — это человек, для которого английский родной язык и он им активно пользуется. Я носитель нашего языка, но недостаточно знающий его.

Опять смотрю на тест. Он, видно, смеется раз решил экзамен сдавать.

— Но ты ведь почти ничего не знаешь? Ты не смог перевести простейшее предложение! What do you like to do? — говорю на английском. — Почему ответ да? И почему он на русском?

— А что надо было нет писать?

Опускаю взгляд чтобы он не увидел в нем моих эмоций. Он не похож на дурака, он либо врет мне про свои реальные способности, либо что-то еще.

— Зачем тебе сдавать экзамен? Он не обязателен.

— Не все решаю я, — он будто не хочет это говорить, но все равно продолжает, — отец решил, что мне нужно поступать в вуз, в котором английский обязателен. Так что выбора нет, а с репетиторами у меня не получится. Или ты или мен отправят на год за границу, где каждый второй носитель языка. Так что можно сказать, или ты… или ты.

— Хорош выбор, — бубню под нос, — но я не учитель, и никогда не хотела им стать. Я не знаю, как тебя учить.

— Давай мы хотя бы попробуем? — поддается вперед, кладёт руки рядом с моими, мы сидим за партой, друг на против друга, — я заплачу, хочешь деньгами, а хочешь…

Он останавливает свою речь, и впивается в меня своим взглядом. Мне хочется смеяться или плакать. Что кроме денег он хочет мне предложить?

— Или что?

— А что бы ты хотела, — смущает