плечами. Да, планировали там жить, а его однушку – сдавать. Только теперь все поменялось. – Но обещали быстрее. Пока поживу с мамой, заодно на новую мебель накоплю.

Мысли несутся вскачь, рисуя прекрасное будущее. Хорошо, что я послушалась маму и купила двухкомнатную, а не однушку. Так у меня будет спальня и детская.

Ну и что, что дороже? Мне повезло: почти половину стоимости квартиры удалось погасить теми деньгами, которые дали за бабушкин дом, да и брала я ее на стадии котлована, когда цены еще были мизерными. А потом ипотеку оформила.

Помню, в тот день, когда сообщила мужу про ипотеку, он долго молчал, а потом признался, что его фирма еще неделю назад обанкротилась и он теперь безработный. Я поначалу к этому легкомысленно отнеслась: найдешь другую работу. Но прошла неделя, месяц, год – а Толик все сидел дома и в танчики резался. Стоило мне завести разговор о работе, как у нас начинался скандал: я черствая, ничего не понимаю, он не может работать грузчиком или водилой с двумя “вышами”, и не его вина, что все хорошие места куплены, а у нас ни денег, ни связей.

Я первой замолкала и уходила. Не хотела портить отношения из-за такой ерунды. Это же просто деньги, бумажки, отношения намного важнее.

К тому же моя мама помогала. Даже не знаю, как бы мы справились без нее. Она почти год давала мне деньги на коммуналку и ипотеку. А порой помогала с продуктами и одеждой. Только потом муж устроился к другу тренером в фитнес-центр (недаром же спорт-институт закончил!)

Родители Толика участия в этом не принимали. Они сразу сказали, что у них есть дочь и трое внуков. Сестре Толика сильно не повезло: ее муж погиб в автокатастрофе, оставив беременную на тот момент Иру и двухлетних близнецов. Я очень сочувствовала ей и поэтому никогда не упрекала мужа, что его родители не помогают.

Но сейчас даже рада, что все так получилось. Если бы мы вместе выплачивали ипотеку, то квартиру пришлось бы делить, а так Толик знает, что не имеет к ней никакого отношения. Ему останется его однушка и автомобиль, я на них не претендую.

– Ладно, – быстро сворачиваю разговор, – мне на работу. Не забудь, что в три часа надо в суд.

– Садись, подвезу, – Толя показывает на свою иномарку.

Но я прохожу мимо, игнорируя этот жест. Автомобиль плетется за мной до самого офиса. Букет где-то по дороге улетел в урну. Но, собственно, мне на это плевать.

У крыльца бизнес-центра Толик снова заводит шарманку: бубнит что-то о том, я должна хорошенько подумать, что мы семья, что нельзя вот так взять и перечеркнуть целых три года.

Не выдержав, разворачиваюсь на каблуках.

– Но ты же как-то перечеркнул? – бросаю ему.

– Марина! – меня окликает женский голос.

Оглядываюсь. К нам спешит Катя и машет рукой.

– Доброе утро! – киваю.

Она подходит ко мне.

– Ну что, вспомнила меня? – она косится на машину Толика.

Потом переводит взгляд на него самого, и ее глаза расширяются от восторга.

Ну да, он ведь теперь работает тренером в фитнес-центре и выглядит соответственно: подтянутый, в меру накачанный. Наконец-то нашел работу своей мечты! Все восемь кубиков пресса может продемонстрировать на бис.

– Ага, – бодро отвечаю.

И намереваюсь исчезнуть в дверях.

Но останавливаюсь, услышав, как она говорит:

– Анатолий? Это ты? Не узнала…

В ее голосе звучит неприкрытое восхищение.

– М-м-м… А мы знакомы? – Толик явно озадачен.

– И ты меня не узнаешь? – она смеется. – Я – Катя. На свадьбе у вас была с Гошей Тихомировым.

– А, да… припоминаю.

– А ты изменился. Вот Маринке повезло: муж красавец, хоть на обложку.

Меня коробит от ее слов.

– Бывший муж, – сообщаю, едва сдерживая неприязнь.

– Я еще нынешний! – возражает Толя. – Не надо торопить события!

И, прежде чем я успеваю хоть что-то сделать, хватает меня за талию.

– Детка, я встречу тебя после работы, – он по-хозяйски прижимает меня к себе, а затем чмокает в щеку.

Я густо краснею и пытаюсь вырваться. Катя недоуменно смотрит на нас.

– Пусти, – толкаю Толю, но продолжает мусолить мою щеку, в явной надежде завладеть губами.

– Доброе утро, – внезапно говорит Катя и переводит взгляд мне за спину.

– Доброе, – слышится низкий бархатный голос.

Я замираю, а мимо нас проходит Жаров собственной персоной.

Дима смотрит на меня так пронзительно, что моя кожа покрывается мурашками. Но он уже перевел взгляд на Толика, скользнул по нему равнодушно, затем глянул на Катю и улыбнулся краешком рта.

Катя краснеет, а Жаров переступает порог. За ним идут два амбала в костюмах – охрана, наверное.

Я продолжаю смотреть ему вслед, даже когда стеклянные двери отрезают его от нас.

– Это кто? – настораживается Толик.

– Наш начальник, – Катя испуганно смотрит на меня.

Да у меня у самой ни с того ни с сего все сжимается внутри. Он же все видел!

 Кое-как выпутываюсь из объятий Толика, и мы с Катей бежим в холл бизнес-центра. Хорошо, что пришли раньше, за минут пятнадцать до начала рабочего дня.

У меня настроение ниже плинтуса. Умеет же Толик его испортить.

– Точно все в порядке? – спрашивает Катя, когда мы уже входим в наш кабинет.

– Да, – усмехаюсь нервно. – Просто развод это такая нервотрепка…

– Развод? – она делает большие глаза. – А чего это вдруг? Вы же…

– Вот только не надо про красивую пару, – обрываю ее.

– Ясно. Значит, твоя инициатива? – догадывается она. – Есть за что?

Я молча киваю. Не хочу продолжать эту тему, но Катя прилипла как банный лист:

– Ох, ну да, он такой красавчик, горевать долго не будет.

С раздражением ставлю сумку на стол и до боли сжимаю пальцы на ручке.

– Хочешь себя предложить?

– Нет, что ты, у меня есть, – Катя внезапно смущается. – А как же ты одна? Дети есть?

– Нет, – отвечаю сухо.

Кожаный ремешок врезается в пальцы. В сумке лежит уведомление из суда. Точно такое же сегодня получил и Толик, но почему-то вел себя так, будто это его не касается. Надеюсь, он появится на слушании. Не хочу, чтобы развод затянулся.

– Ну хоть детей нет – и то хорошо. Одной