* * *

Как говорится, предчувствия его не обманули. На «Севастополе» во время азартной «гонки» вслед за уходящими за Эллиоты его броненосцами случилось повреждение в правой машине, приведшее чуть позже к тяжелой аварии: порвало бугель эксцентрика ЦВД. Под одной машиной «охромевший» корабль не мог дать больше девяти-десяти узлов.

Но беда одна не ходит. Когда эскадра Макарова, миновав пролив, выходила из «тени» островов Эллиота, в правую скулу русских броненосцев стала бить короткая и тяжелая волна, разведенная быстро крепчающим зюйд-остом. И не прошло десяти минут с момента аварии на «Севастополе», как был поднят тревожный сигнал на «Пересвете»: волны частично выбили заделки пробоин, и корабль вновь принимал воду, постепенно садясь носом. С «Полтавы» также передали о полном затоплении одной из угольных ям в результате попадания снаряда с «Фудзи». Оценив сложившуюся ситуацию, Степан Осипович скрепя сердце отдал приказ окончательно поворачивать к Артуру.

Русская броненосная колонна, имея в голове «Цесаревич», на девяти узлах развернулась и, оставляя острова Эллиота справа по борту, двинулась в сторону крепости. Справа и слева от флагмана шли две пары «соколов», поврежденные броненосцы «Пересвет» и «Севастополь» держались в строю за «Победой» и «Ретвизаном». Замыкающим кораблем в строю был «Петропавловск» – наименее пострадавший из трех «полтав»…

Тем временем кавторанг Такэбо разделил свои миноносцы, находящиеся между Порт-Артуром и броненосцами Макарова. По его прикидкам получалось, если русские корабли направятся в свою базу, то наиболее вероятных направлений их подхода два. Первый путь пролегал ближе к побережью Квантуна, а второй мористее, если они обойдут Эллиоты с юга. Конечно, все могло быть иначе, русские могли уйти во Владивосток, атаковать Чемульпо, да и еще много чего они могли теперь натворить. Но Такэбо решил рискнуть и ждать, патрулируя два выбранных района милях в двадцати от западной оконечности Эллиотов. Ближе к берегу он отправил миноносцы 11-го дивизиона, а с собой кроме четырех его «номерков» 10-го оставил и три оставшихся без торпед миноносца 4-го дивизиона. С ними можно было просматривать большую полосу моря.

И чутье воина не обмануло потомка древнего самурайского рода. Враг вышел на его миноносцы перед рассветом. Море было неспокойно. Волна доходила до трех баллов, и миноносцы ощутимо качало. Предутренняя туманная мгла оставляла не много шансов на успешное обнаружение противника, однако удача пришла. Поразительно, но присутствие русских было обнаружено на слух! На «Пересвете» и «Полтаве» продолжались ремонтные работы по заделке пробоин, а топоры и кувалды бесшумно использовать невозможно. Это и привлекло внимание противника.

Оценив обстановку, Такэбо понял, что голову русской колонны он пропустил, «Цесаревича» и «Ретвизана» с японских миноносцев даже не видели. Зато другие русские корабли находились уже достаточно близко. Командир дивизиона приказал выпустить серию зеленых и белых ракет, что означало «общая атака удобных целей» и давало его кораблям полную свободу в выборе объекта нападения, после чего, не мешкая ни минуты, повел свой миноносец на ближайший русский броненосец.

Волею судеб им оказался «Севастополь». Шедший под одной машиной «охромевший» корабль мог поддерживать только девятиузловую скорость, однако его экипаж был готов к неожиданностям. Такэбо понял это сразу, оказавшись в лучах мощных боевых прожекторов. Немедленно и неожиданно метко застучали русские пушки противоминного калибра, затем загрохотали шестидюймовки.

«№ 40» под управлением Такэбо, окруженный фонтанами и всплесками, поражаемый осколками и мелкокалиберными снарядами, смог все же приблизиться к русскому броненосцу кабельтовых на шесть, после чего выпустил обе мины подряд. И вовремя, так как тут же «поймал» себе в машину шестидюймовый… Слава богам, что прошитый осколками котел не взорвался. С мостика останавливающегося, окутавшегося паром миноносца было видно, как мины приближались к русскому кораблю, который неторопливо закладывал поворот влево. Прямо на них и на беспомощно качающийся на волнах остов флагмана 10-го дивизиона.

Промахнулись… Торпеды миноносца прошли практически у борта русского броненосца, а сам он, разведя крутую волну, прошел мимо медленно опрокидывающегося «Сорокового». Метрах в пятидесяти – не более. Спасательные пояса удержали смытого с мостика Такэбо и еще нескольких членов экипажа его погибшего кораблика на воде.

Сам капитан второго ранга не получил даже царапины. Уверенно держась на волнах, он вскоре понял, почему русский броненосец повернул на его мины. Оказывается, тот вставал кормой еще к одному миноносцу, атакующему его. По-видимому, он был раньше замечен русскими, а возможно, просто находился ближе. Так или иначе, но ни одного попадания во вражеского левиафана Такэбо так и не увидел, зато разглядел вдалеке задравшуюся корму горящего и тонущего миноносца. Кто это был, так и не удалось узнать. Вскоре мимо него прошла активно работающая боевыми прожекторами и постреливающая «Полтава», а за ней во мгле смутно угадывалась туша еще одного броненосца такого же типа. Следовательно, это был «Петропавловск». Оттуда светили в сторону, противоположную от плававших группой японских моряков, поэтому происшедшее дальше Такэбо видел хорошо.

Справа, из темноты, оттуда, где должен был находиться «№ 42», практически бесшумно и как-то совсем не быстро, в сторону приближающегося последнего русского броненосца по поверхности моря мимо них скользил низкий, темный двухтрубный силуэт. Русские по нему не стреляли! Возможно, не видели… Все ближе и ближе…

Плавающие группой японские моряки с «сорокового», затаив дыхание, ждали развязки. Но нервы у кого-то все-таки не выдержали…

– Мы здесь! Помогите нам! Мы здесь!

– Молчать, трусы! Заткнитесь! Вас могут услышать враги! – рявкнул разъяренный таким поведением своей команды Такэбо.

Луч одного из прожекторов с фор-марса русского броненосца неожиданно быстро начал разворачиваться в его сторону, за ним скользнул второй… Но было поздно! С двух кабельтовых, практически в упор, миноносец выпустил свои мины и, дав полный ход, накренился в развороте. Было видно, что броненосец тоже пытается развернуться, спасаясь от пущенных в него торпед, но тщетно. Ослепительный свет прожектора ударил по глазам держащихся на воде японских моряков. Вокруг ревели и выли снаряды, всплески их падений обрушивались на лица, немилосердно, как кувалдами, били по всему телу гидравлические удары…

Оглушительный, звенящий грохот взрыва, взметнувшего громадный столб воды против первой трубы «Петропавловска», заставил Такэбо отчаянно заорать: «Хэйки Тенно Банзай!» «Банзай!» неслось с поверхности моря и с палубы уходящего от артогня, вновь приближающегося к ним миноносца. В него попадали снаряды, их красные дымные вспышки были отчетливо видны. Но он все бежал, бежал…

Гул второго взрыва был глуше и гуще. Казалось, что мощный гейзер воды и пара приподнял из воды грузную корму русского броненосца. Все его прожектора вдруг разом погасли. Но ослепленные их мертвенным светом глаза Такэбо отказывались пока что-либо видеть. Кто-то рядом вопил: «Банзай!», и он сам опять кричал: «Банзай!» Месть сладка… Такэбо не сомневался, что вражеский исполин обречен. Его люди и он сам выполнили свой долг сполна.