– Это так здорово! И тебе нравятся все, с кем ты работаешь?

– Ага, они милые и очень дружелюбные. Мы отдыхаем вместе после работы, пропускаем по стаканчику и все такое.

Я никак не комментирую, не совсем понимая, что он имеет в виду под «пропускаем по стаканчику», поэтому между нами повисает молчание.

– Блайт?

– Да?

– Я знаю, что ты сейчас переживаешь. Так вот, не надо.

– Ладно.

– Я же тебе говорил, что моя настоящая проблема не алкоголь.

– Как скажешь.

– Ты все равно беспокоишься, прекращай. Здесь прекрасно. Я строю дома на деревьях, разве это может быть плохо? Да это же невероятно. Я имею в виду, что любое желание человека осуществимо. Я видел, как дома на деревьях используют в качестве офиса, с видом на океан из окна и резным столом. И… и… ох, Пирс сейчас проектирует дом с подъемником, чтобы владелец мог поднимать и опускать своего двуногого золотистого ретривера. Черт, гребаный лифт для собаки! Милая леди, но песик еще милее. Ему почти пятнадцать лет, и он потерял две лапы после того, как какой-то ублюдок его переехал. Грустно. В любом случае, да, мне очень нравится эта работа. Ты тоже постоянно видишь океан. Но Западное Побережье совсем не похоже на Мэн. Совсем другие ощущения. У Пирса огромная территория, и мне кажется, словно я на краю света. Кругом одни деревья. Его дом отстоит на приличном расстоянии от моего. Мы не так уж далеко к северу от центра Сан-Диего, и я не возражаю против поездок.

– Это прекрасно, Саб. Тогда если уж ты отдыхаешь с друзьями и ведешь себя как старый добрый Сабин, то почему не встречаешься с девушками? Ты так долго торчал в скучном Бар-Харборе. Я думала, что у тебя башню сорвет в большом городе.

Он усмехается.

– Даже не знаю. Давно не практиковался.

– Оу, тебе нужно чуточку любви, да?

– Возможно. Посмотрим.

Я перекатываюсь на бок и смотрю в пустой камин. Рядом с ним лежит куча дров, которыми мы никогда не пользуемся.

– Сабин?

– Да?

– Почему ты все время приносил новые дрова, когда был здесь?

Он постоянно рубил дрова и заменял сложенные у камина на новые. Мы никогда не топили его, потому что я до сих пор не выношу вида открытого огня.

– Тебя это напрягало?

– Нет. Мне даже нравилось. Но зачем ты это делал? – Уверена, что мои вопросы его несколько смущают.

– Ох, даже не знаю. Нравится быть подготовленным. Возможно, однажды и ты будешь готова. Занимаешься привычным делом, продолжаешь складывать дрова, и становится легче.

– Я скучаю по этому. Только что осознала.

С тех пор, как он уехал, дрова никто не менял.

Следует еще одна длинная пауза.

– Уверен, Крис станет тоже делать это для тебя.

– Я хочу, чтобы это был ты. – Внезапно глядя на пустой камин, который, возможно, никогда не загорится, ощущаю, как сердце болезненно сжимается от желания, чтобы Сабин остался со мной. – Хочу, чтобы ты находился рядом. Завтра без тебя будет совсем не то.

– Тебе не нужно, чтобы я заявлялся без приглашения на твою вечеринку.

– Ты всегда можешь заявляться на мои вечеринки без приглашения, дурачок.

– Эй, это же реплика Люка Брайана.

Я слышу звук гитары, и Сабин поет несколько строчек из «Заявись ко мне без приглашения», от которых мне становится не по себе.

– У тебя песни на все случаи жизни, – замечаю я.

– Я иногда пою по вечерам в караоке, не рассказывал? И давал несколько платных выступлений.

– Что? Нет. Почему… Саб, почему я не в курсе? – Теперь я по-настоящему расстроена. – Отстой эта ваша дружба на расстоянии.

В динамике продолжает звучать музыка, а мы оба не знаем, что сказать. Поэтому я просто слушаю, как он поет для меня. Когда же заканчивает, мы продолжаем молчать в трубку. Без понятия почему, но эта тишина не напрягает.

– Детка, мне пора, – наконец, подает он голос. – Ты права, завтра нужно принести какое-нибудь гребаное угощение, так что пойду в магазин. Думаю, что-то с зелеными бобами и маршмеллоу или батат и банку луковых колец.

– Фу, нет! Во-первых, ты перепутал блюда, а во-вторых, оба варианта не подходят. Приготовь что-нибудь вкусненькое, например, картофель со сливками, и сыра побольше положи. Хрустящая корочка и все такое.

– Ох. Отличная идея. И как это приготовить?

– Я пришлю тебе ссылку на рецепт. Мы завтра тоже будем это готовить. У тебя есть мандолина?[4]

– Алло! У меня гитара.

Я смеюсь.

– Другая мандолина, которой натирают.

– Той, которой пользуются повара в ресторанах и которой частенько отрезают себе пальцы? Нет, у меня нет чертовой мандолины.

– Ладно, просто потоньше нарежь картофель ножом.

– Постараюсь.

– А если не выйдет, мы сможем сделать это вместе. Приедешь сюда на Рождество, и улучшим твою стряпню.

– Кстати, послушай… не знаю, как тебе сказать…

Я резко сажусь. В его голосе слышатся извиняющиеся нотки, которые мне очень не нравятся.

– Нет, не говори то, что я думаю.

– Просто я не могу взять отпуск на месяц. Или даже чуть больше нескольких дней. У Криса низкий сезон, и вы оба можете работать удаленно. Кстати, разве это не отвратительное слово? Удаленно. Фу. Противно его произносить. Такое официальное и чопорное. Давай просто говорить работа на дому. Кстати, как там твои статьи для журнала?

– Что? Нормально. Какая разница. Что ты хотел сказать? Что не приедешь домой на Рождество? Но у нас столько планов. Я собиралась установить огромную ель в гостиной и заказала всем новые носки. И… баталии в снежки, большие застолья и ужасные рождественские песни.

– Я просто… не могу. Мне очень жаль. Чувствую себя ужасно из-за этого. У меня ни за что не выйдет выкроить время на такую долгую поездку. Я прилечу и должен буду улететь практически на следующий день.

– Хорошо.

Изо всех сил стараюсь скрыть, как сильно расстроена.

Хотя и понимаю. У Сабина новая работа, которая ему интересна, и мне стоит поддержать друга. Умом я осознаю все причины, по которым он не присоединится к нам на праздниках, но это не меняет того факта, что сердце болит так, словно его вырезали из груди.

Мне и в голову не приходило, что переезд в Калифорнию может навсегда разлучить нас, что мы никогда больше не будем обитать в десяти шагах друг от друга. Конечно, это звучит по-идиотски, но мне плевать. Сабин имеет полное право уехать и начать жить собственной жизнью. Я просто не понимала, насколько сильно привыкла, что часть его жизни принадлежит мне. Поэтому поселившаяся в душе оглушающая пустота меня смущает.