А дальше все и вовсе покатилось под откос.

Механическая нежить прогрессировала угрожающими темпами. Совершенствовались программы машин, умножалось и модернизировалось их вооружение, улучшались прочие тактико-технические характеристики. Довольно скоро машины перешли от простейшего захвата территорий к строительству укрепрайонов, или, на языке сталкеров, – Городищ, начали рыть подземные коммуникации, соединяющие Городища с энергетическими полями и ключевыми точками локаций, принялись корректировать рост автонов таким образом, чтобы создавать из них дополнительную защиту для своих огневых точек, а также ловушки и лабиринты, проходимые исключительно для изделий техноса.

Одновременно биомехи и скорги совершенствовали и свое механическое «общество». Они принялись выстраивать жесткую иерархию, создавали непонятные человеку, но вполне отслеживаемые законы и даже освоили нечто вроде системы ритуалов. А чуть позже машины объявили войну органике. Они начали проводить не спорадические «зачистки» локаций, как прежде, а настоящие войсковые операции, используя четкую тактику – людям опять же малопонятную, но явно направленную на окончательное избавление Зоны от любой органики. Проще говоря, механическая нежить принялась уничтожать людей всегда и везде, даже если люди ее на это не провоцировали.

И это только схематический набросок того, что творила железная сволочь в Зоне Смерти. «Условно ожившая» техника явно имела генеральный план преобразования пяти локаций и строила свой мертвый, но разумный и стремительно эволюционирующий Мир Техноса планомерно и неустанно. Практически – «с энтузиазмом».

А стимулировал «энтузиазм» биомехов и обеспечивал стремительность этой эволюции невообразимый и потусторонний, как призрак, но в то же время явно существующий реально Узел. Тот самый многомерный перекресток гипертоннелей. Именно в нем, по мнению большинства экспертов, не только находилась тоннельная установка, но и проводилась модернизация биомехов – механической нежити, слепленной из крупных деталей и скоргов – металлических тварей, состоящих только из колоний нанороботов, подобно тому, как тело человека состоит из клеток и субклеточных структур, которые в свою очередь состоят из цепочек ДНК, и так далее.

То есть картина обрела богатую палитру всевозможных оттенков и заиграла всеми цветами… ржавчины. Как ни старались, люди не сумели вернуть в Зону жизнь. Разве что свою. Но жизнь самих людей была не в счет. Почему? Да потому, что в Зоне Смерти она была коротка и на жизнь не тянула. Максимум – на существование.

Повторное освоение знакомых и в то же время неузнаваемо изменившихся территорий Зоны проходило в лучших традициях пионеров Дикого Запада. Промышляющие в Зоне люди преодолевали трудности пути, голод, болезни (многие наноботы без стеснения внедрялись в тела людей и уродовали их хуже проказы или рака), сражались с «дикими» механическими тварями и «новыми аборигенами», строили на руинах городов и поселков форпосты, перевалочные и военные базы, торговали между собой и с людьми за Барьерами, и так далее, и тому подобное. Естественно, у нового общества появлялась и своя структура. Постепенно люди сбивались в группировки, выдумывали касты, сочиняли законы, правила, запреты, ограничения…

В принципе, шли тем же путем, что их древние сородичи, и недалеко от того пути, которым параллельно шли биомехи.

Вот только, в отличие от законов техноса, большинство специфических сталкерских правил сочинялось людьми, чтобы прижать к ногтю конкурентов-людей, а не чтобы сообща выстоять против биомехов.

Не прошло и трех лет, а в «человеческой» части Зоны уже плелись настоящие, крупномасштабные интриги, процветала работорговля, ставились эксперименты над умирающими от механической «заразы» людьми и заключались самые циничные на планете коммерческие сделки.

То есть в целом бурная деятельность – торговая, военная, криминальная – здесь кипела, шипела и пузырилась даже сильнее, чем на Большой земле. Но с одной лишь разницей. По ту сторону Барьеров кипела жизнь, а в Зоне фонтанировало существование – определение, применимое и к живым созданиям, и к механической нежити.

И никакие попытки навести порядок (вроде Большой зачистки 2056 года) не приблизили Зону к более-менее пристойному знаменателю. И через три года после Катастрофы, и через шесть лет она оставалась собой. Мертвой пустошью. Пятью кругами ада. Зоной Смерти. Со всеми вытекающими из названия последствиями.

Вот такой была общая диспозиция по состоянию на июнь 2057 года. Биомехи и скорги всем заправляли, а люди пытались выжить и заработать, чувствуя себя в Зоне натуральными пришельцами на собственной планете…

Впрочем, для Лешего все эти проблемы сейчас существовали где-то там, за пределами сна. Внутри дремотного мира Зона была только одна, и была она солнечной, зеленой, наполненной шумом листвы, шуршанием травы, плеском речных волн и множеством прочих звуков живой природы. Зараженной, опасной, но все равно живой.

Покидать этот волшебный сон Лешему определенно не хотелось.

Даже когда из воображаемых кустов выскочил какой-то огромный рычащий зверь, Леший отступил нехотя, будто бы просто из вежливости.

«Не рычи, бродяга, – мысленно попросил сталкер зверюгу, – мы с тобой одной крови… в смысле – оба с кровью в жилах, а не с машинным маслом, что нам делить?»

Зверь, похоже, считал иначе. Он бросился на Лешего, и сталкер вдруг понял, что это вовсе не животное, изуродованное чернобыльской радиацией, а Троян! Проклятый гигантский скорг испортил весь сон!

Такой поворот сюжета основательно рассердил Лешего, и он встретил врага с максимальным «радушием». Врезал скоргу так, что будь на месте Трояна действительно какой-нибудь живой мутант, дальнейший путь зверя лежал бы только в одну сторону – на мангал. Троян же уцелел, правда, отступил на пару шагов, опустил манипуляторы и начал трансформироваться в человека.

Сталкер ожидал, что злобная механическая тварь примет облик Максима, погибшего приятеля Лешего, по образу и подобию которого Троян, собственно, и научился лепить из себя подобие человека, но скорг превратился в совершенно незнакомого Лешему пожилого мужчину. И как только это произошло, от агрессии Трояна не осталось и следа.

Мужчина выглядел до боли знакомо, но Леший никак не мог понять, кого напоминает этот человек. То ли кого-то из друзей отца, то ли кого-то еще. Одно Леший знал точно – этот человек был не из Зоны Смерти. Он был откуда-то из другой, прошлой жизни.

В принципе, ничто не мешало сталкеру спросить: вы, собственно, кто? Что делаете в моем сне? Но Леший почему-то медлил. Может быть, потому, что этот вопрос был бы лишним?

Пожилой мужчина улыбнулся и поднял руку в странном приветствии. Показал Лешему два пальца, разведенные буквой «V». Сталкер невольно поднял руку и ответил точно так же. Причем сделал это будто бы рефлекторно. Будто бы именно так приветствовал друзей лет пятьдесят кряду.

Леший открыл рот, чтобы что-то сказать, но пожилой мужчина в этот момент приложил палец к губам и кивком указал сталкеру куда-то вправо. Леший обернулся и увидел повисшее в пространстве кресло-кровать, а на нем спящую Леру.