— Узнаете фигурантов? — продолжал Васькин.

— И что? — пожал плечами Баков. Затем вытащил свой сотовый, порылся в нем и продемонстрировал собеседнику. — Вот другой кадр — мы с Ниной Анатольевной сидим в кафе, я ее за плечи обнял, улыбаемся во весь рот. По-вашему, мы, значит, спим вместе?

— Не городи чушь! — взвилась старшая Николаева. — Просто где-то столкнулся с моей дочерью, и там третий человек был, который снимок для вас сделал по обоюдному желанию.

Семен Егорович улыбнулся:

— Так-так, Елизавета Гавриловна, когда речь о Нине идет, логика у вас железная. Верно подметили, я поехал в Нижнегорск, ботинки хотел купить и встретил в торговом центре Нину с Эллой, они по магазинам бродили. Пошли мы вместе перекусить. Элла нас с Ниной Анатольевной на память щелкнула, вот и вся история. Я это к чему говорю. Мы тут в обнимку сидим, но вы дурного не заподозрили, а Катя с Толей друг за другом идут на расстоянии. Они случайно рядом оказались.

— А вот и нет, не случайно, — возразил Васькин. — Там вывеска в камеру попала: «Гинекологическая клиника Воробьева». Аборт Катя от вашего зятя делала.

— Да ну? — вскинул брови Баков. — И как вы это поняли? Может, Екатерина заболела, придатки застудила.

— А Анатолию вашему что в женском центре делать? — хмыкнул Григорий Андреевич.

Полицейский пожал плечами:

— Точного ответа не знаю, но в курсе, что моя дочка ребенка хочет. Наверное, отправила супруга найти врача, чтобы беременность вел. Или попросила Толю генетические анализы сдать. Елизавета Гавриловна, я понимаю, вы любили Катю, но вспомните, как сами работали на местах преступлений, что говорили родственникам, которые бригаду к убитому не подпускали. Сейчас на дворе лето, стоит жара, процесс разложения тела идет ускоренно, и чем дальше, тем труднее будет определить истинную причину смерти. Если вы хотите найти виновника гибели внучки, то дайте нам возможность действовать. Мне начальство приказало место происшествия обработать. Да и труп необходимо побыстрее увезти в морг. Я, конечно, могу уехать, но что из этого выйдет? Через несколько часов у вас в доме такой запах образуется… Да чего я вам рассказываю, сами все знаете. К тому же по городу новые слухи полетят: раз Николаева следователей выгнала, небось девушку убил член семьи, бабушка улики прячет, она же судмедэкспертом была, знает, как следы замести. Вам это надо?

Баков повернулся к владельцу «Кинофабрики»:

— На вас, Григорий Андреевич, я не сержусь, всем известно, как вы любите и оберегаете Елизавету Гавриловну, считаете ее родней. Использовали свои мощные связи и кликнули спецов из Москвы? Что ж, я даже рад такому повороту дела. Но клеветать на моего зятя не позволю. Снимок ваш ничего не доказывает. И давайте по-честному. Господин Васькин недолюбливает Анатолия Фирина. Почему вас при виде моего зятя передергивает? Весь Гидрозавод ответ знает, но я его озвучу. Потому что у Толи когда-то горел роман с Аллой, а потом отношения прервались. Только расстроились-то они из-за того, что девушка ушла к Арефьеву. Не Анатолий Аллу бросил, а она его на сына богатого человека променяла. Кто ж знал, что мой зять после разрыва с дочерью Геннадия Петровича бизнес откроет и спустя короткое время ни в чем нуждаться не будет? Толя и моя Антонина поженились через год после свадьбы Аллы и Виктора. Выходит, старшая внучка Елизаветы Гавриловны не на ту лошадку поставила. Фирин ей бесперспективным бедняком показался, вот и бортанула парня. Ну а теперь Анатолий на «Бентли», Тоня в шубе из соболя рассекают, Алла же горничной в домашней гостинице служит, а Виктор все никак наследства от отца не дождется. Каждому по делам его воздается. Ну, так как? Нам приступать? Труп забирать? Или тут оставить?

Иван Николаевич повел Елизавету Гавриловну к лестнице.

— Пойдемте в столовую.

Я схватила Васькина за плечо.

— Григорий Андреевич! Семен Егорович прав, необходимо обработать место происшествия. Чем дольше тянуть, тем меньше шансов узнать, что случилось с Катей. Андрей Платонов разберется в случившемся, но его пока тут нет, а на улице жара. Давайте спустимся на первый этаж и дадим господину Бакову возможность делать свою работу.

Безнесмен неожиданно молча покорился, мы двинулись по коридору.

— Откуда у вас фото Кати и Анатолия? — спросила я.

— Вадим Булгарин принес, — мрачно пояснил он, — владелец холдинга «Газеты-журналы Нижнегорска». Мы с ним дружим. Ему прислали снимок с предложением написать эксклюзивный материал про отношения Кати и Фирина, сообщили, что есть другие фото, где они вместе у кабинета врача сидят, и так далее. Вадим сказал: «Я информатору крылья подрежу, материал нигде не появится, могу это гарантировать. А ты взамен пристроишь мою племянницу в телесериал». Я согласился. Елизавете Гавриловне и Нине ничего не сказал — зачем их волновать? Но, думаю, Николаевы правду знают. Булгарин не обманул, статья в прессе не появилась. Он ведь понимает: если он нарушит данное слово, его протеже сразу вон со съемок попросят. Сегодня я увидел Бакова и не сдержался. Только зря снимок показал. Хотел Елизавете Гавриловне помочь, вызвал Платонова, а сам, как дурак, начал телефоном размахивать…

На следующий день около четырех часов мы с Зарецким и Платоновым сидели в беседке на участке Николаевых.

— Баков с радостью передал мне дело, — заметил Андрей. — Обычно местные полицейские недовольны появлением столичных птиц, а этот заявил: «Баба с возу, кобыле легче. Ежели чего надо, только свистните, любую помощь окажем».

— По городку ходят сплетни о романе Кати с Анатолием, зятем начальника полиции, — подсказала я. — Агентство «Одна баба сказала» работает вовсю, никто ничего точно не знает, но все уверены в адюльтере. Вчера я обедала в кафе, потом поехала на съемки, и везде на языке у людей эта тема: Антонина убила Катю из ревности, отец дочурку стопроцентно отмажет. «Сотрудники» агентства ОБС расходятся только в мелких деталях, в частности, не могут договориться, каким образом Екатерину лишили жизни: застрелили, задушили, утопили или отравили. А еще аборигены уверены: Семен Егорович вызвал из Москвы ближайшего другана, отдал ему расследование, и все будет чики-брики: столичная шишка объявит кончину Кати ненасильственной и укатит домой, Антонину ни в чем не заподозрят, к Бакову претензий не возникнет, не он же следствием рулил.

— Местные кумушки выдвигают свои версии, — усмехнулся Платонов.

— Что же случилось с Катей? — спросил Иван Николаевич. — Молодая здоровая женщина внезапно не умрет.

— Ее застрелили? — предположила я. — Нос, рот и подбородок несчастной были в крови. Я сразу обратила на это внимание. Но окно в комнате не открывали, в спальню можно попасть, только поднявшись с первого этажа по лестнице. Могу сказать, когда я видела жертву в последний раз. Екатерина спустилась в столовую вечером в районе десяти, увидела, что Элла собралась нести Елизавете Гавриловне коврижку, и устроила скандал. Она возмущалась, что кекс не подали всем к ужину. Выговорившись, Катя схватила поднос со сладким и решила сама доставить его бабушке. Девушка выглядела совершенно здоровой, во время ужина вела себя как обычно — приматывалась к матери, делала ей замечания. Посторонних в доме не было. Нина Анатольевна, перед тем как подавать семье ужин, маниакально проверяет, не открыты ли парадная и «черная» двери, гремит замками, задвигает здоровенные засовы. Позже, около полуночи, она скребется ко мне в спальню и осведомляется: «Виола, простите за беспокойство, у вас закрыт выход в сад? Разрешите, я посмотрю?» Мне выдали связку ключей, я могу приходить-уходить в любое время, не тревожа хозяев, попадая в особняк через отдельную дверь. Но Нина Анатольевна не ложится спать, пока я не окажусь на месте, и обязательно проверяет, точно ли я заперла створку.