— А вот и я. Лейла, ты готова начать? — спросил комиссар Дзиман, появляясь в комнате для допросов.

В надежде, что её телепатическое послание добралось до цели, Лейла открыла глаза. Времени больше не осталось. Перед нею сидел комиссар, и единственное, что она могла сделать, — это пить сок и надеяться, что фотографии из дела Джойс не будут слишком компрометирующими.

— Да, — решительно ответила она и вдруг заметила, что в руках у комиссара не было ни сока, ни документов.

— Какая смелая девочка, — прошипел Дзиман, угрожающе нависая над Лейлой. — Ты ведь ничего не боишься, правда?

Лейла вытаращила глаза. Что-то ужасное происходило с комиссаром: его редкие кудрявые волосы медленно превращались в огненно-рыжее каре, его ноги становились длинными и тонкими, толстые пальцы уменьшались на глазах, а лицо вытягивалось в дьявольской усмешке Айви Буллитпот.

— Или ты всё-таки боишься злую ведьму? — усмехнулась Айви.

— Где Дзиман?

— Я отправила его немного вздремнуть. Знаешь, он очень устал, — произнесла Айви, протягивая руки в сторону Лейлы и щекоча её своими когтями. — Да и ты, сладенькая моя, должно быть, утомилась от всех этих приключений. Посмотри, какой у тебя изнурённый вид. Может быть, поспишь немного? Или хочешь заснуть навсегда?! Ха-ха-ха! Задуши её! — прогремела Айви и своими длинными руками сбросила лампу на пол. Перевернувшись, лампа превратилась в огромного удава, который тут же обвился вокруг шеи несчастной ведьмочки. В этот момент в коридоре послышался воинственный рёв, издаваемый двумя дикими пастями.

То, что происходило потом, Лейла запомнила не очень хорошо, а вот Айви не забудет никогда. Восемь мохнатых лап напрыгнули на неё, пригвоздив к полу. Айви дотянулась до змеи и бросила её в волков.

— Чёрный! Серый! — крикнула Лейла, освобождённая от удава.

— Сгфгргкфх, — прохрипел Чёрный, зубами стягивая удава с шеи Серого.

Волки схватили змею с двух сторон и крепко обвязали её вокруг тела Айви, которой не удалось больше произнести ни одного заклинания.

— Не дайте ей убежать! — приказал нежный голос за спиной волков, и Лейла увидела Джойс Кью.

— Молодцы, волчоночки! — кричала Эрминия, пританцовывая в комнате ожидания.

— Волки заполонили участок! — в ужасе кричал агент Уилсон.

— Эти волки со мной, и они не опасны. Единственную опасность здесь представляет вон та женщина, — сказала Джойс, указывая на Айви. — Она похитила меня, из-за неё я исчезла. Лейла Блу ни в чём не виновата, и я готова дать все необходимые показания по этому поводу.

Удав вновь превратился в настольную лампу, а Айви была связана по рукам и ногам её проводом. Дежурные открыли дверь в подсобку, и комиссар Дзиман выпал оттуда, связанный и с кляпом во рту.

— Арестуйте журналистку, — прокричал он, освободившись от кляпа.

Полицейские тут же заперли Айви в камеру, в то время как Джойс приступила к даче показаний.

Лейла подбежала к бабушке.

— Как ты? — спросила её Эрминия.

— Теперь всё хорошо. Но мне было очень страшно.

— Иди сюда, лохматенькая моя. Успокойся. Всё позади, — сказала бабушка, нежно обнимая внучку своими большими и мягкими руками.

— Если бы не Джойс, я бы уже была мертва, — всхлипнула ведьмочка.

— Джойс здесь только благодаря тебе. Ты смогла простить её и выполнить своё задание, поэтому теперь она спасла твою жизнь, так же как ты спасла её. — Бабушка ещё сильнее обняла Лейлу.

Лейла перестала плакать и посмотрела на бабушку. Она вспомнила, как Эрминия говорила ей, что не мы выбираем свою миссию, а миссия выбирает нас. И тут же всё непонятное начало складываться в её голове в единое целое, образовывая странный, загадочный, беспорядочный, но очень гармоничный, словно ветви плакучей ивы на ветру, рисунок.

— Вы, артисты, — очень странные люди, никогда не ведёте себя, как все остальные. Только подумайте, что могут натворить в городе дикие животные. Что за глупость — водить с собой двух волков, как будто это две домашние собачки, — отчитывал Джойс агент Уилсон, ставя печать на документы Лейлы.

— Я обещаю вам, агент, что буду очень внимательно следить за своими волками, — заверила его Джойс. — Но вы должны мне пообещать, что Айви Буллитпот проведёт в тюрьме всю свою жизнь. Эта женщина заставила нас пережить настоящий ад, — добавила она, посмотрев на Лейлу.

— Не волнуйтесь, госпожа Кью, ваши показания не оставили ей ни малейшего шанса.

Лейла и Джойс с облегчением вздохнули.

— Мы можем идти? — спросила Лейла.

— Да, вы свободны, — ответил агент.

Оказавшись на улице, Джойс вдохнула свежий утренний воздух так, как будто заново родилась. Как только Водан вылил горячее зелье на её корни, она почувствовала сильный жар. Затем её тело начало медленно проявляться среди листьев: ветви срослись и превратились в ноги, живот, шею, руки и голову, а затем, с последней вспышкой, ослепившей глаза Водана, появилась новая Джойс. На своих новых ногах она подбежала к брату и обняла его своими новыми руками, и её новый голос прошептал:

— Как ты нашёл меня?

Водан рассказал сестре о Лейле, о её смелости и доброте, и с каждым словом Джойс чувствовала, что она обретает новое сердце: горячее и свободное от злобы. Но она не понимала, что с ней произошло, до тех пор пока не пришла в участок и не встретила Эрминию.

— Воздух кажется тебе ароматным, люди — счастливыми, а цвета — более яркими, правда? — спросила её Эрминия.

— Да, именно так! — удивлённо ответила Джойс.

— Когда-то давно со мной случилось то же самое. И со всеми непокорными ведьмами. Любовь растопила льдинку в наших сердцах.

— Какое прекрасное чувство, будто снова дышишь после того, как долго был под водой, — Джойс вся светилась, и только одна слеза скатилась по её щеке, упав на руку с хрустальным звоном. Певица взглянула на свою ладонь: на ней блестел прозрачный камешек, переливающийся всеми цветами радуги.

— Вот же он! — улыбнулась Эрминия. — Тот осколок льда, который был в твоём сердце. Белоснежная колдунья поместила его туда в день твоего рождения. Сегодня льдинка растаяла, превратившись в алмаз.

— Бабушка, ты хочешь сказать, что Джойс превратилась в добрую ведьму? — ошарашенно произнесла Лейла.

Эрминия, гордая тем, что её внучка сама обо всём догадалась, кивнула.

Джойс погладила девочку по голове:

— Нет, Лейла. Это ты превратила меня в добрую ведьму, потому что совершила для меня добрый поступок.