что бы сделать новую заявку. Вот она наша советская бюрократия. Михаил Иванович за голову схватился. Конечно, она полетит у него первая. Вспоминаю анекдот из прошлого. Наполеон вызывает своих маршалов после проигранной битвы, и спрашивает у них, почему они проиграли битву. Выходит тогда маршал Мюрат и говорит, что мы проиграли из-за нескольких причин: во-первых, нам не подвезли боеприпасы, во-вторых… Достаточно – сказал Наполеон, – все остальные причины несущественны. Так и в нашем случае. Последним окажется Михаил Иванович. Мне жалко на него было смотреть. Мы весь вечер думали, что же нам делать, решили – идем завтра к Наркому Серго Орджоникидзе.

3 августа 1933 года.

На прием к Серго Орджоникидзе мы, к сожалению, не попали. Во всём виновата наша бюрократия, ибо нам сказали в Наркомате тяжелой промышленности, что нам надо записаться на прием в секретариат, а там рассмотрят наше обращение и тогда дадут нам направление к кому надо обратится, прежде чем мы попадём на прием к Серго Орджоникидзе. Понятное дело, что на такую волокиту уйдет не один день. Это нас совсем не устраивало.

– Надо искать выход, – задумчиво сказал Михаил Иванович, когда мы вышли из наркомата.

– Може, будем ждать, пока товарищ Орджоникидзе будет выходить из здания Наркомата? – внес предложение я.

– Вряд ли мы его дождемся.

– Почему?

– Во-первых, его может и не быть сейчас в здании, во-вторых, они работают здесь допоздна, а в-третьих, я уверен, что у них есть здесь другие выходы, куда они выходят, что бы сесть в автомобиль.

– Что ж тогда делать?

– Надо искать выход.

– Какой?

– Слушай, вот ты в поезде говорил о поэте, забыл как его фамилия?

– О Демьяне Бедном.

– Точно. Я слышал, что он всегда людям помогает в трудных ситуациях. Тем более, что он сам родом с Украины, с Херсонской области. Вот бы связаться с ним.

– Думаю, что это возможно.

– Каким образом?

– Так наши дачи когда-то были рядом. Я лично встречался с Демьяном Бедным.

– Так поехали тогда на дачу, что бы встретится с ним.

– Я ж не уверен, что дача Демьяна Бедного сейчас там же находится, и сам ли он там находится. Он редко туда приезжал. Но я знаю, где живет его дочь Ульяна на Тверской улице, мы с ней хорошо знакомы, часто вместе отдыхали на даче летом.

– Так поехали тогда к ней.

Мы к ней и поехали тотчас, но дома её не застали. Поэтому мы вернулись домой ни с чем.

8 августа 1933 года.

Всё получилось, как мы и планировали. На следующий день мы встретились с Ульяной Придворовой, и она пообещала помочь нам.

Я приехал к ней через день, и она сказала, что в воскресенье она будет ехать с отцом на дачу, так что можете приехать к ним в гости, и всё тогда ему расскажите. У нас не было иного выхода, ибо походы Михаила Ивановича в секретариат не принесли никакого результата.

Ефим Алексеевич встретил нас очень радушно: "О, земляки приехали. Как я рад вам. Давненько не встречался я с гостями с родной земли. Скучаю я за ней, но времени нет, что бы поехать." Затем он пригласил нас к столу, пить чай, который принесла нам Ульяна. После того, как мы рассказали ему о своей проблеме, то он пообещал помочь землякам, хотя работы у него полно. Даже здесь на даче у него на столе лежит куча писем. Люди пишут со всей страны, и просят его о помощи. По мере возможности он помогает, а возможности у него есть, ибо он вхож практически во все кабинеты власти. Вот недавно ему и орден Ленина вручили, за те заслуги, которые имеет перед народом. Потом он нам стал рассказывать интересные истории. В частности, много рассказывал о встречах с Ленином, ведь они в Кремле жили рядом. И Ленин очень ценил его поэзию. Мне понравился, особенно, его рассказ об том, как они с комендантом Кремля Мальковым решили угостить Владимира Ильича рыбой, ибо кремлевский паек состоял только с пшена. Так они поехали с комендантом на озеро и бросили туда гранату. Потом только собрали рыбу и привезли в Кремль, правда, Владимиру Ильичу сказали, что это рыбу я наловил. Со временем, истину Ленин узнал и немного поругал меня с Мальковым, и взял слово, что бы не занимались в стране браконьерством даже ради Председателя Совета Народных Комиссаров. К советам Владимира Ильича он прислушивался, и это он предложил написать ему стихотворение, которое стало песней "Проводы".

…Не ходил бы ты, Ванюша, в солдаты,

В Красной армии чай найдутся,

Без тебя большевики обойдутся.

Сильные были у меня стихи, которые призывали на борьбу. Недаром ведь один высокий чин белогвардейский говорил, что у нас, то есть "Белого движения есть два врага – это Владимир Ленин и Демьян Бедный.

Еще был интересный случай с Яковом Свердловым. Они заспорили, кто из них лучший стрелок. Остановили машину и стали стрелять по фарфоровым изоляторам на телеграфном столбе. Я промазал, а Свердлов попал. Правда, он потом так расстроился, что нанес ущерб государственному имуществу. Пришлось заехать в сельсовет, взять специалиста, что бы заменил изоляторы. С ним он тут же расплатился.

Вот такой у нас получился прекрасный день с великим поэтом и человеком. Он на прощание сказал, что бы мы подошли вечером к Ульяне, а он ей по телефону сообщить результат. Возвращались мы с дачи в прекрасном расположении духа. Особенно, Михаил Иванович сиял от радости, таким я его давно не видел.

9 августа 1933 года.

Ефим Алексеевич сдержал свое слово, и вот завтра на 10 часов 30 минут Серго Орджоникидзе ждет нас на приеме в своем кабинете. Михаил Иванович очень волнуется.

– Что я ему скажу?

– Скажите всё как есть. Объясните ему всю обстановку на нашей стройке, что из-за недопоставки оборудования мы не сможем по плану провести электрификацию железной дороги.

Это даже немного успокоило его. Он тщательно побрился, привел свой внешний вид в порядок. И готов к встрече с высоким гостем.

10 августа 1933 года.

В назначенное время мы пришли в Наркомат тяжелой промышленности. Нас там встретил секретарь и провел в кабинет Наркома тяжелой промышленности. Мы подождали, пока в кабинете находился другой посетитель, волновались. Наконец вышел солидный мужчина с коричневым портфелем. Секретарь зашел в кабинет Орджоникидзе, через время вышел, и пригласил нас в кабинет. Нарком сидел за длинным зеленым столом и что-то писал. Пригласил нас сесть, и когда закончил писать, обратился к нам.

– Слушаю вас.

– Мы вот