на какое-то время рекорды длительности, скорости, точности, высоты, – одним словом, торжественно отмечая, хотя бы лишь в собственных глазах, любое свое достижение. Обычно любитель играть с юлой редко забавляется ею в компании приверженцев бильбоке, а любитель воздушных змеев – в группе играющих в серсо. Владельцы одних и тех же игровых инструментов встречаются в каком-то традиционном или просто подходящем месте; там они и меряются своим умением. В этом часто заключается их главное удовольствие.

Такая тенденция к состязательности недолго остается имплицитной и спонтанной. Она заставляет вводить точные правила, принимаемые по общему согласию. Например, в Швейцарии устраиваются по всей форме конкурсы воздушных змеев. Победителем объявляют того, чей змей поднимется выше всех. На Востоке это соревнование принимает форму настоящего турнира: нить, на которой поднимается змей, на некотором расстоянии от него пропитывают смолой и обклеивают острыми осколками стекла. Задачей игроков является перерезать нити чужих летательных аппаратов, мастерски скрещивая их со своей, – это самое настоящее состязание, выросшее из такой забавы, которая, казалось бы, в принципе не дает для него повода.

Другой разительный пример перехода от одинокого развлечения к соревновательному или даже зрелищному удовольствию дает бильбоке. У эскимосов он в грубых чертах изображает собой какое-то животное: медведя, рыбу. В нем проделано множество отверстий, и игрок должен ловить игрушку на все эти отверстия, в точно определенном порядке и не выпуская из руки острия. Дальше он начинает всю серию заново, держа острие одним согнутым пальцем, потом – зажимая его локтем, потом – держа в зубах, в то время как сама игрушка проделывает все более сложные движения. При каждой ошибке неловкий игрок обязан передавать инструмент сопернику. Тот начинает ту же самую последовательность, пытаясь наверстать свое отставание или обогнать противника. Подбрасывая и ловя бильбоке, игрок одновременно мимически изображает какое-то приключение или последовательно рассказывает о каком-то действии. Он повествует о путешествии, об охоте, о сражении, перечисляет разные стадии разделки туши зверя – операции, которой занимаются только женщины. Ловя бильбоке на новое отверстие, он торжественно приговаривает.

Она снова берет нож,

Взрезает тюленя,

Снимает шкуру,

Извлекает кишки,

Взрезает грудину,

Вынимает внутренности,

Вырезает ребра,

Вырезает позвоночник,

Вырезает нижние кости,

Отрезает задние лапы,

Отрезает голову,

Вырезает жир,

Складывает шкуру,

Смачивает ее мочой,

Высушивает на солнце

и т. д.

Иногда игрок, разозлившись на соперника, начинает его воображаемое расчленение на куски:

Я тебя бью,

Я тебя убил,

Я отрубаю тебе голову,

Я отрубаю тебе руку,

А потом другую,

Я отрубаю тебе ногу,

А потом другую,

Бросаю куски собакам,

И собаки их едят…

И не только собаки, но также и лисы, вороны, крабы – все, что придет на ум. Второму игроку, прежде чем возобновить поединок, приходится собирать свое тело по кусочкам в обратном порядке. Эта воображаемая последовательность сопровождается возгласами зрителей, увлеченно следящих за перипетиями поединка.

На данной стадии игра на ловкость с несомненностью представляет собой явление культуры – основу для коллективного единения и увеселения среди холода и тьмы полярной ночи. Этот экстремальный случай не есть что-то исключительное. Просто он удобен тем, что показывает, как самая индивидуальная по природе и назначению игра легко поддается всевозможному развитию и обогащению, которые порой почти превращают ее в социальный институт. Можно даже сказать, что игровой деятельности чего-то недостает, когда она сводится лишь к упражнениям одиночек.

Обычно игры достигают полного развития лишь в тот момент, когда вызывают заинтересованный отклик. Даже тогда, когда игроки в принципе могли бы без всяких неудобств предаваться игре каждый по отдельности, она очень скоро становится поводом для конкурсов и зрелищ, как мы констатировали это в случаях с воздушным змеем и бильбоке. Действительно, большинство игр представляют собой вопрос и ответ, вызов и реакцию, провокацию и заражение, совместно переживаемое стремление или напряжение. Они нуждаются во внимании и сочувствии других людей. По-видимому, этому закону подчиняются все категории игр. Даже азартные игры выглядят притягательнее в толпе, может быть даже в давке. Ничто не мешает игрокам заключать пари по телефону или делать ставки, сидя с удобствами в чьей-нибудь тихой гостиной. Но нет – они предпочитают присутствовать на месте, в толпе посетителей ипподрома или казино, потому что их удовольствие и возбуждение нарастают от родственного трепета множества незнакомых людей вокруг.

Сходным образом тягостно сидеть одному в зрительном зале – даже в кино, где нет живых актеров, вынужденных страдать от этой пустоты. Точно так же ясно, что человек надевает маску или чужое платье лишь ради других людей. Наконец, сюда же относятся и головокружительные игры: качели, карусель, американские горки тоже требуют коллективного возбуждения и разгоряченности, которые поддерживают и усиливают вызываемое игрой опьянение.

Итак, различные категории игр: agôn (по определению), alea, mimicry, ilinx – предполагают, что в них играют не в одиночестве, а в компании. Однако в большинстве случаев это по необходимости узкий кружок. Поскольку каждый должен играть по очереди, делая ходы по собственному усмотрению и одновременно по правилам, то количество игроков не может расти бесконечно, коль скоро все они принимают активное участие в игре. В партии может участвовать лишь ограниченное число игроков – объединенных или нет в команды. Поэтому игра часто представляет собой занятие небольших групп любителей или aficionados[23], которые недолгое время, поодаль от всех, предаются своему любимому развлечению. Однако уже для mimicry полезно множество зрителей, точно так же как коллективное увлечениеіlіnх'ом стимулирует игру и само питается ею.

В иных случаях даже те игры, которые, казалось бы, по своей природе предназначены для узкого круга игроков, прорывают это ограничение и являются в таких формах, которые хоть и по-прежнему несомненно относятся к области игр, но требуют развитой организации, сложного оборудования, специально подготовленного и иерархически упорядоченного персонала. Одним словом, для них нужны постоянные и тонко налаженные структуры, превращающие их в институты – неофициальные, приватные, маргинальные, иногда тайные, но чрезвычайно стойкие и длительные.

Таким образом, в каждой из фундаментальных категорий игр имеются социализированные аспекты, которые благодаря своей широте и устойчивости завоевали себе признание в жизни общества. Для agôn'a такой социализированной формой является прежде всего спорт, к которому примыкают также некоторые «нечистые» виды соревнований, неявно смешивающие заслугу с удачей, например радиоигры и рекламные конкурсы; для alea это казино, ипподромы, государственные лотереи и множество игр, которые устраиваются крупными букмекерскими компаниями; для