— Так откуда же кровь внизу? На твоем белье?

— Не знаю, натекла… Хотя, может, были и еще раны на теле… Я же не видел.

— Твоя домработница потом вернулась?

— Думаю, что да. Она же обещала убраться. А мне надо было на работу. Я уехал.

— Значит, ты ее не видел больше, да?

— Получается, что да.

— Но она хотя бы отзвонилась?

— Да, разумеется. Разве я не сказал? Она сказала, что сделала все, как она выразилась, «чисто». Что мне не о чем переживать.

— Скажи, Матвей, она что, такая бесстрашная или глупая? Разве она не понимала, что сильно рискует? А что, если бы ее остановили на дороге… Да мало ли что могло случиться! И почему она была против того, чтобы ты вызвал полицию?

— Да все же просто: больше всего на свете она боится потерять эту работу.

— Ах вон оно что!

— Работа несложная, работает она быстро, я плачу ей хорошо, к тому же она довольно часто с моего разрешения, конечно, забирает продукты домой. Так что может экономить на еде, копить, к примеру, на какие-то земные радости. Она очень, очень испугалась, что меня посадят. Понимаешь, насмотрелась девушка сериалов, где полиция представлена не самым лучшим образом, поэтому и была уверена, что в случае, если меня будут допрашивать и я расскажу чистую правду, мне все равно никто не поверит. Меня запишут в убийцы, посадят, а Аля, стало быть, потеряет работу. Вот такой простой расклад. А что ты так удивляешься? Девушка она простая, и для нее работа, деньги — это смысл жизни. Да она, по сути, живет в моем доме, как в своем. Меня же подолгу не бывает, вот она и чувствует себя здесь очень свободно и комфортно. Говорю же — как у себя дома.

— Что было потом?

— Да ничего. Он позвонила и сказала, как ты уже слышала, что все нормально, чисто сработано, и я изо всех сил старался успокоиться. Но разве можно успокоиться, зная, что этой ночью кто-то подложил мне труп девушки, сунул мне под одеяло орудие убийства, нож, а моя домработница хладнокровно зарыла все это где-то в лесу…

— Надеюсь, ты никому, кроме меня, об этом не рассказывал?

— Нет, конечно!

— А Борису… Бронникову? — закашлялась Лора.

— Зачем же я буду ему что-то рассказывать, если и дела-то в отношении меня нет? Я так ему и сказал, что понятия не имею, о какой Карине идет речь, кого убили. Да я и имени не знал! И уж точно не знаю, как в ее сумке оказалась моя визитка. Ладно бы я был гинекологом, женским парикмахером, портным, да мало ли… Но у меня инвестиционная компания! Не могу представить себе девушку, которая сильно заинтересовалась бы этими самыми инвестициями. Понятно же, что визитку ей подкинули, чтобы я был первым, кого бы потревожили по этому делу. И девушку эту тоже как бы подкинули… Бррр… Как ужасно это звучит! Подложили мне в постель, предварительно убив…

Матвей некоторое время молчал, словно вспоминая детали сегодняшнего дня, все то, через что ему пришлось пройти, затем собрался и продолжил:

— Вот, собственно говоря, и все. Со мной поговорили несколько минут, в течение которых я чуть не умер от страха, но потом следователь меня отпустил. И все! Домой я, конечно, не поехал. Во-первых, дом будет у меня теперь ассоциироваться с этим кошмаром. Во-вторых, я же не видел свою спальню после уборки. А что, если Аля вообще мне не поверила и отвезла труп прямо в полицию?

— Как это? Ты даже такое допускаешь?

— Ну кто она мне? Вернее, не так. Кто я ей? Никто! Она наверняка знает о моих психических проблемах, о страхах. Подумала, что я спятил и убил. К тому же она могла элементарно не вернуться…

— Так. Постой. Ты уже противоречишь сам себе. Ты же только что сказал, как ей нужна работа. Я что-то уже ничего не понимаю.

— Лора, милая, но я же должен все просчитать! И вот когда я это делаю, когда долго думаю, то мне все больше и больше кажется, что мой арест — дело времени!

— И что же теперь делать?

— Просто посиди здесь, со мной, пока меня не нашли.

— Скажи… Если уж ты рассматриваешь разные варианты… А что, если девушки никакой не было? Хотя… — Лора замотала головой. — Хотя, что же я такое говорю, если девушку нашли сегодня… Ладно. Утро вечера мудренее. Ты ложись спать.

— А ты? Ты ляжешь со мной? Как тогда?.. Без тебя я не усну, ты же знаешь. Быть может, это будет моя последняя ночь на свободе.

— Постой… Еще один вопрос. Кто мог с тобой это сделать? Кто все это провернул, чтобы тебя подставить? У тебя есть предположение? Ты кого-нибудь подозреваешь?

— Не знаю… Дорогу я никому не переходил. Наоборот, моя компания вкладывает деньги, я многим нужен. Нет, никого не подозреваю. И я страшно напуган. Я снова лечу в какую-то пропасть…

В спальне Лора уложила его, легла рядом и теперь уже она положила ему голову на плечо. И теперь слышала, как он глубоко, судорожно вздыхает. В его голове, конечно же, метались черные тени дурных предчувствий. И его страхи передались ей. Что теперь с ним будет? Как ему помочь, спасти?

— Матвей, ты не спишь?

— Нет.

— Если на самом деле все так…

Она не знала, как сказать, чтобы не напугать его еще больше. Но если его посадят, пусть даже поначалу в камеру предварительного заключения, он и там не протянет, он утонет в своих страданиях. Он физически там не выживет. У нее созрел план, но как ему об этом сказать? Как предложить ему спрятаться? Ведь пока что он на свободе. Пока…

— Позвони своему Гусеву, пусть он поговорит с Борисом Бронниковым, чтобы тот помог тебе. Тебе надо спрятаться…

Последнее слово она произнесла с трудом. И даже зажмурилась, ожидая его реакции.

Думала ли она тогда о последствиях? И да, и нет. Если он спрячется, то хотя бы останется жив. И не попадет в психушку. А если не спрячется