— Не надо, — решительно возразила дочь кнеса. — Он не виноват, что так выглядит. И они, — она неопределенно махнула рукой в сторону тонкой дощатой перегородки, — они тоже не виноваты. Мне стыдно, что я так вытаращилась на них, но я… О, Мать Рассвета! Я никогда не видела такого!

— Еще бы. Девушкам из приличных унгарских семей, подобных вашей, эту часть жизни не показывают. В сущности, оно и к лучшему.

— Это ужасно, — тихо вздохнула девушка. И, будто собравшись с духом, протянула мне ладошку. — Я ведь так и не представилась, капрал Иассир. Меня зовут Матильда.

— Айден. — Подумав, я коснулся губами шелковистой кожи. — Не лучшие обстоятельства для знакомства, но… Вы не голодны?..

— Пожалуй. — Матильда смущенно опустила ресницы. — Только я не взяла с собой ни монетки, и мне, право, неловко.

— Да бросьте, — не удержавшись, фыркнул я. — Может, я и не кнес, но даме умереть с голоду не позволю.

Я многозначительно хлопнул ладонью по поясу, с благодарностью помянув про себя предусмотрительного товарища, и встал.

— Сейчас принесу чего-нибудь. Или есть особые пожелания? Вы не смотрите, что зал обшарпанный, кухня здесь отменная.

— Ну разве что… — Девушка, поколебавшись, решительно подняла голову. — Вы там, за стойкой, что-то пили, капрал?

— Редкую дрянь, — честным шепотом признался я. — Но весьма крепкую. А что?

— Несите!

— Госпожа де Шасвар, вы уверены?

— Несите! — повторила она, сведя брови на переносице. — Пусть! Дрянь так дрянь. Хуже все равно уже быть не может.

Я пожал плечами и вышел. Хочет бражки по «обновленному рецепту» — да пожалуйста. Что мне, жалко, что ли? Рука снова коснулась пояса, за которым был спрятан туго набитый кошель. Денег не жаль, это правда.

А вот кнесну де Шасвар…

Говорят, болотный шишкокрыл — рептилия ядовитая. Не знаю, голыми руками ловить не приходилось. Но, судя по настоянной на его печенке браге, дыма без огня не бывает.

— К-капрал, ну впустите его… он так просится!

— Изюмчик, брысь! Брысь, побирушка! Госпожа, я все видел.

— А что такое? — эдаким ангелочком воззрилась на меня она, как будто невзначай отпихивая носком ботинка кусок отбивной в сторону двери.

В щель над полом тут же просунулся длинный фиолетовый язык — и мясо исчезло. О да. Наш Изюмчик умеет найти подход к любому, а особенно — к женскому сердцу! Несмотря на внушительные габариты, игольчатую дикобразью шерсть и четыре десятка клыков в два ряда.

— Ну капра-а-ал!

— Если я его впущу, его отсюда уже никто не выгонит, — отрезал я, нетвердой рукой наполняя чарки. — Ваше здоровье!

— В-вы так любезны, — церемонно поклонилась кнесна де Шасвар, расплескав половину на свой камзол. Мой мундир она залила бражкой еще раньше. — В-вы знаете, капрал, я думала, военные — они такие… ну-у…

— Дубье, ага, — захихикал я, пытаясь поймать вилкой скользкий грибочек на закуску. Грибочек оказался малым ушлым и даваться не спешил. — Мы, знаете ли, разные! Но вот наш обер Стефиан — та еще чурка осиновая. Только тсс…

— Тсс, — согласно закивала моя спутница, лихо опрокидывая чарку. Зеленые глаза на мгновение остекленели, слегка разошлись в стороны и наконец сфокусировались на мне. — Ой-й… Вы такой симпатичный, капрал Иассир!

— Ну что вы, — галантно потупился я, борясь одновременно с двумя желаниями — бросив вилку, начать есть руками и… тьфу ты.

О чем я вообще думаю? Тут за счастье будет, если это зеленоглазое чудо получится отцу вернуть в целости, а я уже слюни распустил, как тот Изюмчик! Так, надо с брагой заканчивать. Честное слово. Иначе… О боги! Она камзол расстегивает?!

— Госпожа, вы… того… не этого!

— П-простите?

Уже третья пуговица. Держите себя в руках, капрал Иассир. Держите себя в руках!

— Тут это… того… сквозняки! Лютые… Вы курточку не того… обратно, да?

— Вы т-такой смешной! Уф, жарко…

Четвертая пуговица. Пятая… Да за что же мне это все, а? Так, держаться! Я офицер! Офицер… Офи… А-а-а, да пошло оно все лесом! Да, я офицер, но что же я, не мужчина, что ли?!

— Госпожа де Шасвар…

— Капрал Иассир…

Наши глаза встретились. Тонкие руки обвили мою шею, розовые губки приоткрылись… И не успел я сомкнуть ладони на узкой талии, как кнесна, упав мне на грудь, душераздирающе зарыдала:

— Вы такой добры-ы-ый!.. Такой благородный… У вас такие трудности, а я… Я не хотела подводить вас… ик!.. под монастырь! Правда, не хотела! Но вы бы знали-и-и… Ох если бы вы знали-и-и!

А я знаю. Я знаю, что, если она еще раз ткнется мне носом в шею, ее папа завтра утром убьет нас обоих.

— Кто придумал эти проклятые карты?! Кто?! — продолжала причитать она. — Ну что я такого сделала? Почему я должна выходить замуж н-непонятно за кого?.. Почему, почему-у-у…

Замуж. Она сказала — замуж?.. Я медленно моргнул. Бархатный туман в голове начал стремительно рассеиваться. То есть у меня сейчас на коленях сидит дочка великого кнеса. Которую собираются выдать замуж. Причем, судя по ее происхождению и рыданиям, жених подобран соответствующий. А я ее чуть было не… Боги! Как у моего отца мог родиться такой на всю голову больной сыночек?!

— Г-госпожа де Шасвар… — Собрав остатки воли в кулак, я попытался снять рыдающую девицу с коленей. Не тут-то было. — Госпожа де Шасвар, успокойтесь. Нет-нет, бражки вам уже хватит! Чтоб я еще хоть каплю… Хотите грибочек? Вку-у-усный грибочек, честное слово!

— Н-не хочу, — всхлипнула она, еще теснее прижимаясь ко мне. — Н-не буду! И замуж не пойду! Я… я… я ему так отомщу-у-у… так…

Я зажмурился, понимая, что в планах мести мне, судя по всему, уготована главная роль. И, что самое поганое, я ничего не имею против. Как там кричала моя последняя пассия, размахивая кинжалом? «Кобель проклятый»? Ну что ж, за что боролись, на то и напоролись.

Стальной капкан объятий на моей шее внезапно ослаб. Рыдания тоже прекратились как по волшебству. Не понял?..

— Госпожа де Шасвар? — Я приоткрыл один глаз. — Матильда, вы…

М-да. Для новичка она еще долго продержалась.

— Мм? — невнятно донеслось из складок моего мундира.

Я вздохнул — то ли от разочарования, то ли с облегчением — и поднялся, держа на руках свою мирно посапывающую спутницу. Тут за дверцей и кровать есть. Пемброук нам выделил расширенный «кабинет»… И если вы сейчас думаете, что я по-прежнему намерен губить себе жизнь, то вы сильно ошибаетесь! Перина достанется кнесне, а я как-нибудь возле столика перекантуюсь. Без того чуть не влип по самое не балуйся… Я толкнул внутреннюю дверь ногой и, пригнувшись, вошел в крохотную комнатку для отдыха. Нет, она предназначалась не для увеселений — она предназначалась для таких вот беглецов, как я. И как она. Решительная девушка, однако! Сбежала из-под венца, не убоявшись папеньки? Предпочла самоубийство замужеству?.. М-да. Если бы это был мальчик, кнес мог бы им гордиться.