– Да, – согласился Глеб, обрабатывая шомполом ствол своего СГК-5. – Лишь бы обошлось без накладок.

– Чего? – хохотнул Преклов. – Там же сплошные недоноски. Я, когда услышал, что этому – как его? – восемнадцать, просто охренел. Думал сначала – дети. Помнишь, в прошлом году пленных турков привозили? Ну, те еще туда-сюда, на солдат похожи. Жалко, что они нам не достались.

– Снова строит из себя героя? – Волкова кивнула на Толяна и, подойдя к Глебу, провела ладонью по его коротко стриженным волосам.

– Никаких сношений перед боем, – язвительно напомнил Преклов. – Так ведь, командир?

– Именно, – кивнул Глеб.

Наташа хмыкнула, обошла его сзади и, склонившись над ухом, прошептала:

– Я буду убивать быстро. И ты поторопись.

– Как думаешь, – начал Толян, провожая Волкову оценивающим взглядом, – в действующих войсках много женщин?

– Среди штурмовиков – процентов двадцать, а у остальных совсем мало.

– Двадцать, – повторил Преклов и задумался. – Одна на пятерых. Нормально.

– Как сейчас, – пожал плечами Глеб.

– Ну да, действительно. Черт, – Толян отложил ствол пулемета и вытер руки о ветошь, – учеба заканчивается, а с Волковой так ни разу и не получилось.

– Ни разу? – удивился Глеб.

Преклов вздохнул и сокрушенно покачал головой.

– Зато меня Репина дважды вызывала, – оживился он, вспомнив.

– Всего дважды?! Толян, не хочу обидеть, но ты что-то делаешь неправильно.

– Что я могу неправильно делать? Как там вообще можно что-то делать неправильно? Я ведь… – Преклов нахмурился, глядя на едва сдерживавшего смех товарища. – Да пошел ты в жопу!

…Поднявшись с койки в двадцать минут шестого, Глеб с удовлетворением обнаружил, что группа практически в полном составе уже на ногах. Отклонение от графика, не важно в какую сторону, воспитателями не приветствовалось, но сегодня был особый случай, и это понимали все.

Вчерашний день, полный возбужденных разговоров о грядущем экзамене, завершился непривычно плотным ужином и сигналом отбоя, прозвучавшим на час раньше обычного. Но сон не спешил вступить в законные права. Казарма еще долго не могла погрузиться в тишину. Время шло, и по мере приближения часа «икс» эйфория покидала еще недавно грезящих боем без пяти минут штурмовиков. То тут, то там раздавались вздохи, иногда мечтательные, но чаще тревожные. Они гулко отражались от стен и поднимались к железобетонному сводчатому потолку, словно невидимые ночные птицы. Лежа на спине и вглядываясь в темноту между балками, Глеб думал о том, как незаметно данное шесть лет назад Крайчеком обещание воплотилось в жизнь. Пугающе незаметно. Месяц за месяцем, год за годом, курсант за курсантом… и от группы осталась лишь половина. Четверо из отсеянных погибли – это Глеб видел сам: один в медицинском кабинете, один на ринге и еще двое на учениях. Но что стало с остальными одиннадцатью, он не знал. Они просто исчезли из его жизни, из жизни группы. Не вернулись после вызова к Воспитателю, пропали на марш-броске, а отсутствие некоторых и вовсе замечалось только утром. Никто ничего не объяснял и никто не задавал вопросов. Даже между собой. Будто и не было никогда такого курсанта. Сейчас Глеб не помнил даже их имен, только отдельные фамилии, хотя со времени последнего отсева прошел всего год. Год без потерь и год, как его назначили командиром отделения.

– Не сварился еще? – усмехнулся он полностью экипированному Толяну, возвращая на место туалетные принадлежности.

– Пар костей не ломит, – ответил тот, постучав кулаком по жилету.

Бронекомплект БШ-3, именуемый среди курсантов «скорлупой», вошел в их жизнь не так давно, но весьма прочно. Двадцатикилометровые марш-броски и едва ли не каждодневные сборы на время быстро помогли создать нерушимый симбиоз среднестатистических ста тридцати килограммов живого веса с восемнадцатью килограммами армидных волокон, пенорезины, высокомодульного прессованного полиэтилена, титана и легированной стали. Состоял комплект из жилета, защищающего торс, шею и пах, шлема со встроенной гарнитурой, включающей камеру, и бронещитков, прикрывающих конечности: плечи, фронтальные и боковые области бедер, колени, голени. Каждый щиток, представляющий собой «бутерброд» из многослойной армидной ткани, покрытой снаружи пластиной спрессованного под высоким давлением полиэтилена, имел систему амортизаторов и крепился на жестком каркасе в сантиметре от тела, практически не нарушая теплообмен и обеспечивая приличную защиту, как броневую, так и заброневую. А вот у жилета дела с вентиляцией обстояли не столь радужно. Тяжелая, сама по себе весящая двенадцать килограммов конструкция плотно укрывала туловище со всех сторон, оставляя свободный доступ воздуха лишь к небольшим участкам с боков, на стыке фронтальной и тыльной брони. Амортизационно-климатический подпор – множество пенорезиновых реек, расположенных с определенным интервалом, – не сильно облегчал положение. Особенно тяжело приходилось поначалу, когда почти каждый марш-бросок заканчивался двумя-тремя госпитализациями с тепловым ударом. Но сейчас была осень, температура давно уже не поднималась выше десяти градусов, и больших проблем жилет не доставлял. А при мысли о вражеском огне, пусть и из мелкокалиберного оружия, бронекомплект, обычно воспринимаемый как лишний груз, представлялся чуть ли не пуховым одеялом, уютным и совсем не тяжелым. Даже исчезла зависть к двум снайперам – Волковой и Грюневальд – чья броня была в два с лишним раза легче.

Без пятнадцати семь группа в полной боевой выкладке уже построилась напротив казармы.

Из кабины припаркованного рядом грузовика вышла Репина и вместо произнесения всеми ожидаемых напутствий, что так удавались Крайчеку, просто, со словами «По машинам!» откинула задний борт. Дождавшись, когда вся группа разместится в кузове, она забралась следом и коротко обронила в рацию: «Выдвигаемся».

– Тарасенко, – позвала Репина, как только машина тронулась с места. – Расстегни сумки, которые у тебя в ногах стоят, и раздай патроны. На СГК по двенадцать магазинов основных и по два к подствольнику, на СВ – по десять, на ПА – по три. И три короба Преклову к РПЗ. Если у кого мозгов хватило набить карманы холостыми, складывайте в пустую сумку, больше вам эти хлопушки не понадобятся. Выполнять.

Закрытый кунгом кузов наполнился металлическим бряцанием.

– У нас с вами примерно десять минут на дорогу, – продолжила Репина. – Даю вводную. Командование отделением поручено курсанту Глену. Против вас будет отряд военнопленных в количестве двадцати пяти единиц. Брони нет. Вооружены полуавтоматическими винтовками тридцать восьмого калибра. Задача – уничтожить противника не более чем за два часа. Потери недопустимы. Экзамен проводится в секторе 3Б.

Последняя фраза заставила курсантов отвлечься от раскладки магазинов по карманам и вытянуть сосредоточенные лица.

В каждом из ранее слышанных рассказов о сдаче экзамена фигурировали три непременных атрибута – овраг, холмы и макет деревни. Сектор 2А – «Населенный пункт в холмистой местности», или, как еще его называли из-за того самого оврага, проходящего по диагонали и вечно наполненного вязкой жижей, «Сырая могила». Эта площадка была всем хорошо знакома и давала колоссальное преимущество снайперам.