— Вы ведь хотели спросить, как я стал глашатаем, верно? Всю историю, да? — хмыкнул Харо. — Да только нет её, этой истории. Когда я понял, что творит мой брат, и не смог его вразумить и остановить своими силами, я обратился к пустотникам. Примерно так, как нельзя сделать пустотником нежить, не стоит пытаться делать пустотника нежитью. Тогда получается гибрид, нежить-пустотник с осколком искажённой души.

Я припомнил Немиану. Она ведь именно так и пошла — заразилась пустотой, затем переродилась нежитью. Ну и потом сменила расу на тари, живую. По сути, случай уникальный в своём роде.

— Поэтому ты начал обращать свой народ в пустотников против обезумевшего брата-некроманта?

— Да, — кивнул Харо. — Глупо, правда? А ведь я с самого нала ненавидел пустоту. И не видел другого выхода. Когда я начал осознавать, что творю, понял, что остановиться уже не смогу. Я сам начал сходить с ума — ты должен знать, как пустотник. Пока есть я — брат не остановится и будет ещё активнее творить геноцид. Я же был вынужден превращать свой народ в чудовищ, надеясь что кто-то выживет на пепелище.

— И что ты по итогу решил?

— Выйти из игры, тари. Отказаться от борьбы, чтобы победить. Сбежать.

— Куда?

— Да сюда же! — рассмеялся хранитель. — В эту библиотеку! Ты видел темницы богов — здесь тот же принцип. Как бы я не хотел вмешаться в то, что происходит вне этого места, я ничего отсюда не могу сделать. Только передавать знания или общаться. Даже моя магия развеивается сразу после того, как библиотеку покидают. Я даже убить вас не могу в первый день посещения библиотеки!

— Значит, дольше задерживаться не будем, спасибо, — я хмыкнул.

— Да ну тебя, — как-то сразу сник Харо. — Я не стану этого делать. Я же знаю, что проклятое пророчество всё равно предусмотрело и это.

Всё это время я прислушивался к эмпатии и внимательно следил за хранителем. К этому моменту я понял, что лис-хранитель практически безумен. Ходит по самой грани между тем, чтобы провалиться в бездну или остаться в сознании. Хоть и умело это скрывает.

Если он заперт здесь со времён падения народа лиса, то все его слова могут быть правдой. Кто угодно двинется крышей, просидев больше тысячи с лишним лет в библиотеке. Не удивительно, что он перечитал их здесь все. Небось ещё и не по одному разу.

— Вот почему ты предлагаешь нам просто изолироваться друг от друга.

— В вашем случае хватит и этого. Это лучшее решение, к которому я за это время пришёл. И представителей моего народа сейчас больше чем всех ворон, змей, котов и волков, хехе!

— А другие попытки избавиться от бога-чудовища были?

— Да, тари. Вороны пытались несколько раз через физическое уничтожение. Но убить все потенциальные активаторы возвращения безумного бога невозможно. Затем вторая волна ворон, выживших и лишившихся магии обратилась к науке. Вот только на самом деле теперь их главным планом было — свалить к демонам в космос, построив воздушный корабль. Некоторые верят, что кому-то это даже удалось.

— Ещё?

— Змеи пытались задавить силой магии. Они изворотливы, и умеют играть в игры разума. Вычислять пустотников для них не более чем ещё одна сложная социальная игра, которых у них и так дохрена. Хорошая попытка. Идея подавить зло в зародыше гениальна, как и всё змеиное. Да только не тогда, когда пустота может стать аргументом в борьбе за власть. Пусть даже тайным и точечным аргументом. Так власть среди змей досталась пустотникам, которые повели цивилизацию к гибели.

— Это всё?

— Как говорит одна моя подруга, «я знаю только то, что знают книги», — пожал плечами хранитель.

— Вы знакомы с Лакомкой? — удивился я.

— В каком-то смысле, — чуть улыбнулся хранить. — Она в некотором роде моя ученица.

— Как с пустотой боролись остальные? — вернула нас к теме разговора Ласка. — Возможно, есть легенды или сказки с идеями как победить пустоту?

— Тари о приходе пустоты не знали. От цивилизации змей на поверхности к тому моменту мало что осталось, многие асу вовсе деградировали до болотных племён людоящеров. Но им сильно повезло с психологией. Из всех пяти рас у асу лучше всего получается обманывать собственный разум. Они ведь с детства учатся интригам. А вот заражение эмпатичного тари пустотой, то есть силой, основанной на тёмной эмпатии, умножает эффект. Потому заражать кошачий народ изнутри сложно, а магическая кривая тари…

— Магическая что…? — не понял я.

Харо отхлебнул напиток из бутылки и отставил пустую тару прочь.

— Тари одна из самых долгоживущих рас. Среди них от старости вообще если кто-то и умер, я о таких не знаю. И строение психики у них очень сложное. Порасспрашивайте как-нибудь у Безупречного об их традициях смены имён, например. О теории распада души и астральных перерождениях. Потому природа и дала вам такую эмпатию, чтобы за тысячи лет бок о бок не поехать крышей.

Книгозмей сделал короткую паузу и приложился к бутылке. Сделал несколько больших глотков, после чего продолжил:

— Для общества тари их фанатичная привязанность была нормой и вписывалась во все их верования. Без неё тари бы вымерли нахрен от скуки уже после первой тысячи лет мирной рутины. Только представь, каждый день делать одно и то же, работать на одной работе, играть в те же игры, спать с одной и той же подругой… уф! Ни один чиффари бы такого не выдержал. А тари мало того что жили так тысячи лет, та ещё и кайф от этого ловили. Эволюция, чтоб её…

— История тари очень интересна, но её я бы послушал чуть позже, — сказал я. — У нас не так много времени до того, как падут защитные башни. Лучше скажи, как они сражались с пустотой и чего достигли? Кто был глашатаем?

— Тари не придумали ничего лучше, чем создать барьер от пустоты, закрыв глаза на неприятность. Хотя, даже на это ушли жизни всех их сильнейших магов. Хотя, самопожертвование ради близких у них в крови. Так что тари просто растягивали удовольствие, как могли, откладывая проблему в долгий ящик. Вся их история — борьба с какой-нибудь напастью. Сражаться с фанатиками, готовыми жертвовать собой ради общего блага — даже для пустоты слишком.

— Тогда почему они проиграли?

— Стоило чуть надломить их сложный социальный уклад, и тари начали вымирать. Потому что в нормальном обществе их мировоззрение ломается начисто. Лисы за свою жизнь успевают десять раз влюбиться, разлюбить и опять по новой. А котов это убивает нахрен, превращая в грёбаных психопатов. Главная сила с их жертвенным фанатизмом превращается в проклятие мантикоров…

— Значит, тари ничего не придумали… жаль. Ещё кто-нибудь?

— Про аму ещё скучнее, — сказал хранитель. — Их народ жил