— Послушайте, ведь я не единственная носительница этого фермента в крови. Есть же еще девушки, готовые добровольно сотрудничать с айринами?

— Не единственная, и да, таких девушек много. Я вам больше скажу, мы фактически сформировали группу из добровольцев, но айрины прислали на вас персональный запрос. Фактически вопрос стоит следующим образом: или вы соглашаетесь, и тогда они очищают Землю от скалатов, или вы отказываетесь, и тогда айрины отбывают к себе, а наша планета становится безжизненной пустыней.

Лихо закрутили. Я — спасительница человечества. Если бы так не нервничала, обязательно посмеялась бы.

— А вы не думаете, что они просто блефуют?

— До сих пор все наши договоренности исполнялись четко, поэтому лично у меня нет ни единой причины не доверять айринам.

— У меня нет ни единого шанса отказаться? — я с надеждой посмотрела на «серого».

Дверь открылась, и вошла секретарь с подносом, на котором были расставлены чашки, а в центре возвышался пузатый чайник. Женщина нервничала, руки дрожали, поэтому посуда звенела, когда она выставляла ее на стол. Тип не проронил ни слова, пока дама не покинула кабинет, и только потом снизошел до ответа, попутно разливая чай:

— Разумеется, ваши социальные права и гарантии никто не отменял, и заставить я вас не могу. Но, признаюсь, я не понимаю вашей упертости в данном вопросе. По моим данным, вам уже нечего терять.

— Что? — я ушам своим не могла поверить. Неужели мы настолько все под колпаком, что о нас с легкостью могут выяснить даже такие подробности? Да, у нас с Мишкой было! Один раз! И я об этом даже бабушке ни разу не обмолвилась, а «серый» уже откуда-то все знает. — По-вашему, если женщина потеряла девственность, то ей уже и терять нечего?

Обида, горечь и безысходность давили. Я, как волчица, которую обложили красными флажками, она мечется, пытается бороться и выжить, а в итоге несется прямо в расставленную охотниками ловушку. Вот только зверь этого не понимает, а я осознаю, более того — чувствую каждой клеточкой тела, но ничего не могу поделать. Я лишь песчинка в масштабах всего человечества, и согласиться придется. Заставят, возьмут шантажом и измором. А потом? Что останется мне потом? Истерзанная, разбитая на тысячи осколков душа? Ведь я прекрасно знаю, кому меня отдадут. Знаю, как этот мужчина действует на меня. Я фактически перед ним беззащитна, полностью обнажена, даже если на мне тонны ткани. Как же не хочется себя терять… Как же не хочется…

Дверь вновь открылась, но на этот раз в кабинет вошел айрин. Тот самый, пожилой, с которым в клубе задержался мой спаситель.

— Приветствую вас! — произнес он приятным, нисколечко не старым голосом. — Срочные дела заняли больше времени, чем я рассчитывал. Прошу меня извинить.

«Серый тип» вскочил, галантно поклонился айрину и предложил ему присесть.

— Чаю? — осведомился рыбоглазый.

— Благодарю, нет. Многие ваши традиционные напитки пагубно сказываются на здоровье, а я уже не молод. — Айрин величественно замолчал.

Тип утратил душевное равновесие и, несмотря на всю свою выдержку, заметно занервничал. Я молчала, «серый» тоже. Наконец, айрин спросил:

— Вы пришли к интересующему нас соглашению, Алексей?

Вот значит, как его зовут. А мне он не представился. Ему не идет такое мужественное и нежное имя, больше бы подошло Люцифер или, на худой конец, Карниван.

— Пока нет, урсуле-тао. Но мы над этим работаем, — поспешно отчитался тип.

— Позвольте узнать, милая девушка, что мешает вам протянуть руку помощи тем, кто уже протянул вам свою? — голос айрина обволакивал.

По его словам вообще выходило, что я неблагодарная. От меня просят сущий пустяк, а я ломаюсь и отрываю огромное количество людей от более значимых дел, чем уговоры одной девчонки. Только как быть со мной?

— Мне мешает воспитание, уважаемый урсуле-тао. — Обращение я повторила за «серым», но айрину оно пришлось по душе. — Понимаете, меня немного просветили на счет того, зачем я нужна вашей расе. Только у нас не принято… — я замялась, спешно подбирая синоним к сексу. — У нас не принято совокупляться без чувств. Не знаю, известно ли вам о любви, но люди в нее верят, ждут ее и берегут, если найдут.

— Любовь… — вздохнул пожилой айрин и грустно улыбнулся. — Поверьте, дитя, я знаю и даже еще помню, что это такое. Но, в чем-то вы правы. Слияние таори-дахака и его тайлины мало напоминает отношения пылких возлюбленных, хотя нечто родственное все же присутствует. В данном случае речь не идет о чувствах. Здесь имеет место слияние двух энергий: созидающей тао и разрушительной таори. Но, поверьте, и мужчина, и женщина только выигрывают от подобного контакта, становясь сильнее.

— То есть вы все же хотите принудить меня к такому слиянию? — напрямик спросила я, айрин поморщился.

— Возможно, недопонимание возникло из-за того, что у наших народов несколько разнятся и культура, и мировоззрение. Эти понятия вообще очень условны, ибо складывались исторически, под воздействием разных фактов. Я немного изучал вашу расу. Роль тайлины сродни роли донора в этом мире. Ведь у вас уважают тех, кто отдал свою кровь тому, кто в ней нуждался?

— Несомненно, — кивнул рыбоглазый.

— А в нашем мире тайлины пользуются заслуженным почетом и уважением. Более того, их симбиоз с таори-дхаком всегда весьма щедро оплачивается. — Я подняла возмущенный взгляд на айрина, и он сразу поспешил исправиться: — Вы не так меня поняли, хотя и материальные блага не стоит скидывать со счетов. Тайлина может получить от общества все, что пожелает: любую медицинскую помощь для себя и членов своей семьи, любые социальные гарантии, работу, если таково будет ее желание. Тайлины почти столь же влиятельны, как сами таори-дахаки. Кроме того, такой союз практически всегда временный, сродни земному гражданскому браку. На срок заключается контракт, по завершению которого, женщина вольна как его продлить, так и расторгнуть.

— А в нашем обществе, уважаемый урсуле-тао, явление, когда дама торгует своим телом, продавая секс за личные блага для себя и своей семьи, порицается.

— Даже если этим она спасает чьи-то жизни? — хитро прищурился айрин.

Вот только ответить ему я не успела. В сумке зазвонил мобильный.

— Простите. — Я начла судорожно искать телефон, но как это часто бывает, никак не могла найти его в недрах рюкзака и от этого еще больше волновалась А когда нашла, то похолодела от ужаса, увидев имя абонента. — Слушаю вас, Геннадий Захарович.

Голос дрогнул.

— Варвара Александровна, скажу прямо — у меня плохие новости. Полине Ивановне стало хуже. Боюсь, счет идет уже не на дни, скорее на часы или даже минуты, — сообщил доктор.

— Я сейчас приеду.

— Лучше определитесь с методом лечения и найдите деньги. Иначе, нам поможет только чудо.

Доктор отключился, а я так и осталась сидеть с телефоном. От Янковского вестей не было, а квартиру и дачу продать за час нереально. Бабушка… Позволить ей умереть я не могла.