низкой оценки Эло мой профиль находится внизу колоды из 150 000 других, технически он, конечно, не спрятан, но шанс его выпадения ничтожен.

– Отличаются ли французские пользователи от пользователей Tinder в других странах?

– Французы дольше всех переписываются перед встречей. Они беседуют в среднем около недели. Во Франции к любви относятся серьезно, мы это знаем, и именно по этой причине французские пользователи вызывают у нас особый интерес. Tinder крайне популярен в вашей стране. Франция – четвертая страна в мире по количеству скачиваний приложения. Париж – город, в котором за год бывает больше всего пользователей. Летом лидирует Ницца. Ежедневно только во Франции происходит 45 миллионов свайпов.

Сорок пять миллионов свайпов в день. Я с трудом могу себе это представить.

Я продолжаю интервью, и мы доходим до последнего вопроса из согласованного списка.

– Большое спасибо, Жюдит…

– Подождите! Многие расценивают Google Suggest[26] как «коллективное бессознательное интернета». Когда мы вводим в строке поиска Google «От Tinder мне…», система добавляет «грустно / одиноко / тревожно / плохо / некомфортно». Что вы думаете об этом?

– Расписание встреч Шона очень-очень напряженное, Жюдит, этот вопрос придется отложить до следующего раза, – прерывает Луи разговор, – большое спасибо!

– Нет, все в порядке, – отвечает Шон – Жаль, что вы не в Лос-Анджелесе, Жюдит. Я бы показал вам сотни, тысячи благодарственных писем с новостями о свадьбах и рождении детей, которые я получаю. Никто не говорит об этом счастье, хотя это наша настоящая гордость.

– Но если вы гордитесь этими любовными историями, то…

– Огромное спасибо, Жюдит. Было очень приятно поговорить с вами, мы очень признательны. Нам пора идти. Еще раз благодарим от всего сердца, до свидания! – слышу я женский голос, который заканчивает фразу изящным французским «au revoir».

Конец связи.

Я не узнала практически ничего нового для расследования. Профили не прячут согласно оценке, а приоритезируют. Но с таким количеством пользователей это, по сути, одно и то же. У меня нет времени на долгий самоанализ, нужно как можно быстрее закончить расшифровку интервью и освободить гостей, которые томятся за дверью.

* * *

Мне ответил Поль-Оливье Дехэй! Отлично!

– Очень круто! Очень круто! Очень кру-у-у-у-уто!

Я напеваю одна на кухне. Гости уехали ни свет ни заря на «Евростаре», чтобы успеть на работу. «Кру-у-у-у-у-у-уто!»

Поль-Оливье Дехэй – швейцарский[27] математик, выпускник престижнейшего американского Стэндфордского университета, расположенного в самом сердце Кремниевой долины. В декабре 2016-го он помог Муниру Мажуби, который был в тот момент президентом Национального совета по цифровой экономике, получить персональные данные от Uber. Они выяснили, что программа продолжает следить за геолокацией пассажира даже после окончания поездки с водителем сервиса. Поль-Оливье также был ключевым источником в расследовании Guardian о скандале с политическим микротаргетингом, к которому прибегала команда Трампа. Они использовали данные, полученные от Cambridge Analytica. Европарламент назначил слушание с участием Дехэя.

Мы договариваемся о встрече.

– Рад помочь. Видно, вас по-настоящему возмутил концепт рейтинга Эло, – улыбается Поль-Оливье, усаживаясь напротив меня в кафе. У него швейцарский акцент и добрый взгляд.

– Разумеется! А вас он не возмущает?

Я не устаю удивляться, что на протяжении всего расследования мне постоянно приходится объяснять, почему я нахожу эту концепцию странной.

– Нет-нет, конечно, я тоже возмущен! Но разве дело только в рейтинге Эло? Вас оценивают по сто раз на дню, хотя вы даже не отдаете себе в этом отчета. Да, ваши персональные данные позволяют Tinder поставить вам оценку. Но, кроме этого, ваши данные определяют, какие вакансии покажет вам LinkedIn, сколько вы заплатите за страховку машины, одобрят ли вам кредит и какую рекламу вы завтра увидите в метро. Мы на пути ко все более абстрактной и непрозрачной модели общества, в которой собранные на вас без вашего ведома данные, возможно, даже на несколько лет устаревшие, будут иметь огромное влияние на вашу жизнь. В итоге все ваше существование будет поставлено с ног на голову, предопределено исключительно на основании собранных о вас данных.

Увлекательная беседа с Полем-Оливье длится несколько часов. По дороге домой я смотрю на мир вокруг совсем другим взглядом. Моя интернет-реальность постоянно перестраивается, как если бы улица, по которой я шла, менялась у меня на глазах. В этом мире реклама подобрана с учетом моего пола, возраста, роста, веса и, что самое важное, моего сиюминутного эмоционального состояния, слабостей, тревог и секретов. Передовица газеты адаптирована под мои взгляды – чтобы им вторить либо чтобы взбесить меня. Негодование интернет-пользователей провоцирует реакции и вовлеченность, что на руку брендам и социальным сетям.

А если бы я зашла в бар в этом воображаемом мире, мужчины там были бы подобраны согласно моему уровню красоты.

Этот мир уже существует. Интернет – это реальная жизнь. Если мое виртуальное пространство ограничено, ограничена и моя свобода. Все эти решения в тайне произвольно принимаются частными игроками на основе моих данных, и я не могу даже спросить, как именно они действуют. Алгоритмы таких компаний, как Tinder, являются интеллектуальной собственностью, а ее защищает закон. Почему? Рецепт кока-колы хранится в секрете, но мы знаем, что некий санитарный орган постановил, что она пригодна для употребления. Почему никто не проверяет, уважает ли алгоритм Tinder наше достоинство? Кэти О’Нил, американский математик и автор вышедшей в 2016 году книги «Weapons of Math Destruction»[28], борется за установление «алгоритмической ответственности». Она создала аудиторскую компанию, которая сертифицирует алгоритмы. Но это всего лишь одна из немногих организаций подобного толка.

Конечно, было бы наивно полагать, что офлайн-жизнь не предопределена, все наше существование ограничено, расчерчено и построено в зависимости от нашего происхождения, цвета кожи, социального статуса и так далее. Но суть журналистики как раз в том, чтобы выявлять этот детерминизм и ослаблять веревки, душащие нашу свободу.

Мое расследование о рейтинге Эло вписывается в глобальное политическое движение – надзорный капитализм. Преподаватель Гарварда Шошана Зубоф впервые ввела это понятие в 2015 году[29]. По мнению ученой, вся экономика крупных платформ основывается на использовании наших персональных данных. Каждый раз, когда мы выходим в Сеть, мы становимся, не зная об этом и не давая на это согласия, предметами десятков опытов, направленных на то, чтобы узнать, как продать нам какой-либо продукт наиболее эффективно. Любое действие просматривается, отслеживается, записывается, чтобы потом предложить нам ровно тот продукт, который соответствует нашим сиюминутным нуждам или выглядит как чудесное решение в настоящем эмоциональном состоянии.

Сначала Tinder анализирует данные пользователей и предлагает им подписку на Tinder Gold. Либо предлагает переключиться на другой продукт планеты Match, например на OkCupid или PlentyOfFish. Если в Tinder вам