Алан присел рядом с ней:

– Простите меня, Элизабет. Утром я был слишком мрачен и рассеян, но я не хотел обидеть вас своим невниманием.

Элизабет поправила ленту шляпки, которая оплела ее шею, и серьезно посмотрела на молодого врача:

– Вы хотите уехать отсюда, доктор Вудкорт? – спросила она.

– Не раньше, чем Мари станет на ноги, – ответил Алан.

– Я надеюсь на это, но все же… Вы же знаете, что ей нужна помощь совсем другого рода…

– Откуда вы осведомлены об этом? – спросил молодой человек.

– Доктор Томпсон много раз повторял это моему отцу… – ответила девушка.

– Да, Элизабет, я тоже так считаю, – проговорил Алан.

– Но тогда почему? Почему вы не уезжаете? – Элизабет внимательно смотрела в глаза своему собеседнику.

– Надеюсь, что мне удастся убедить вашего отца изменить свое решение, – сказал доктор.

– А… вот в чем причина… – казалось, что Элизабет была разочарована.

Алан удивленно посмотрел на нее. Неужели есть надежда на то, что его чувства к ней могут быть взаимны? Молодой человек поглядел на эту красивую, хрупкую девушку и понял, что она завладела его сердцем целиком и полностью. Он полюбил ее. Полюбил ее грусть и доброту, полюбил ее глаза и голос. Алан не мог не думать о ней даже после того, как узнал о страшном прошлом семьи Джарндисов. Его душа была полна неведомого ему ранее волнения. Он ощущал, что ему стало трудно дышать, а сердце отбивало сумасшедшие ритмы в его груди.

– Если бы вы знали, как бы я хотела уехать отсюда, доктор Вудкорт. Но отец никогда не отпустит нас, а мне так жаль его. Я даже не могу ненавидеть его из-за этой жалости, – голос Элизабет был взволнованным и прерывистым.

– Элизабет, если бы вы знали, как бы я хотел, чтобы вы с Эдгаром покинули этот дом… – сказал Алан.

Но девушка вдруг замерла и прислушалась:

– Вы слышите? – с тревогой спросила она.

– Нет, что такое, Элизабет? Я ничего не слышу, – ответил молодой доктор.

– Я тоже. Эдгар куда-то ушел. Пожалуйста, найдите его.

– Прошу вас, не нужно так волноваться. Он просто бродит по саду. Я схожу и посмотрю, где он может быть.

Алан быстро направился вглубь сада. Ему помнилось, что Эдгар все бродил по тропинке, ведущей к пруду. Туда он и направился. Алан шел по каменной дорожке. Небо над садом потемнело, будто предвещая бурю и беду. Доктор уже видел пруд сквозь кроны деревьев, но Эдгара он не заметил, мальчика там не было. Алан хотел развернуться и пойти искать ребенка в другом конце сада, но тут что-то привлекло его внимание. Ему показалось, что в воде плавает какой-то предмет. Алан напряженно всматривался вдаль, но не мог понять, что именно увидел. Он направился к самому пруду и вдруг резко остановился: теперь доктор видел все. И это настолько потрясло его, что он не мог больше сделать ни шагу. Ужас сковал его руки и ноги: в воде были мертвые девочки. Они плавали лицом к верху, взявшись за руки, которые не смогла расцепить даже смерть. Их светлые платья распластались в воде, вздуваясь пузырями. На лица детей было страшно смотреть: это были лица утопленников, синие и раздувшиеся. Алан ощутил, как его ноги подгибаются, и он упал на землю, усыпанную увядшими листьями.

Алану показалось, что сад поплыл, и перед его глазами замельтешили черные точки. Он снова посмотрел в сторону пруда, но там ничего не было… Призраки исчезли. Лишь плакучая ива все так же тянулась своими тонкими ветками к воде. Подул сильный ветер, покачнувший деревья и взметнувший стаю желтых листьев. Небо стало еще более темным и грозным. На землю упали первые капли дождя, а через минуту начался ливень. Алан так и сидел на сырой, холодной земле и смотрел на пруд. Его душа в смятении и страхе рвалась из груди. Молодой врач будто не замечал, как ледяной дождь заливает его лицо, не очнулся он от своих жутких грез, и когда Элизабет звала его по имени и трясла за руку.

Он машинально поднялся на ноги и пошел за ней в дом. Она практически тащила его за руку сквозь пелену дождя. Эдгар бежал перед ними. Когда Элизабет отправилась его искать, то мальчик тут же откликнулся на ее крик. Они ждали, что доктор вот-вот вернется, но его не было. Тогда брат с сестрой отправились на поиски доктора и нашли его на берегу пруда, сидящего под дождем. Его лицо выражало такой ужас, что они сначала отпрянули в страхе, но дождь усиливался и подгонял их. Элизабет и Эдгар привели доктора в дом. Алан все молчал. Вдруг он стал падать, словно силы оставили его. Сквозь туман он увидел лицо Элизабет. Девушка склонилась над доктором, положив руку на его лицо. С ее волос скатывались холодные капли дождя. Девушка звала Алана, но он слышал лишь смутные отголоски ее слов. А затем наступила темнота.

* * *

Элизабет уже несколько часов сидела у кровати Алана. Он все не приходил в себя. У него начался жар. Девушка была напугана внезапной болезнью доктора. Она заботливо ухаживала за ним: сняла с его лба полотенце и погрузила его в таз с холодной водой, а за тем снова положила компресс на голову доктора. Эдгара она отправила в постель, опасаясь, что он тоже мог простудиться и заболеть. Элизабет пыталась найти отца и просить его послать за врачом в деревню, но сэра Лестера нигде не было. Он словно сквозь землю провалился. Элизабет была в отчаянии. Перед ее глазами до сих пор стояла та ужасная сцена: Алан сидит на берегу пруда, а на его лице застыло выражение ужаса, такое жуткое и неестественное, что у нее словно мороз по коже пробежал. Девушка принялась ухаживать за больным Аланом, как только надела сухую одежду. В комнате было уже темно. За окном бесновалась буря. Дождь громко и непрерывно хлестал по стеклам. Вскоре пришла сиделка Энни. Леди Леоноре было намного лучше, и она могла обходиться без посторонней помощи. Сиделка подошла к Элизабет и положила руку ей на плечо:

– Отдохните, мисс. Я побуду с доктором, Вудкортом.

Элизабет посмотрела на нее и расплакалась. Энни обняла девушку и попыталась утешить:

– Вот увидите, мисс. Он скоро поправится. Бедный доктор совсем не отдыхал в последние дни, поэтому и заболел…

– Это все проклятый дом! Господи, помоги нам! – Элизабет зарыдала. – Нужно послать за доктором.

– В такую бурю дороги не разглядеть. Никто не поедет, – сиделка покачала головой

Энни усадила девушку в кресло. Алан стал метаться и что-то говорить, у него начался бред. Элизабет обхватила себя руками и с тревогой смотрела на него. Целую ночь девушка и сиделка не отходили от больного, делая компрессы. Буря все не стихала. Пламя свечи беспокойно металось из стороны в сторону от сквозняка. Еще никогда Элизабет не переживала такую темную и долгую ночь, под утро она обессилела и заснула в кресле, наклонившись на подлокотник. Иногда Алан что-то бормотал в бреду, но слов было не разобрать. К утру жар спал, и доктор стих. Складка на его лбу разгладилась, его лицо стало спокойным.