Хочу от него не просто секса. Близости. Любви. Утыкаюсь лицом в подушку. Ну не дура ли? Кто я и кто он?

Переворачиваюсь на живот, потому что спать в таком состоянии невозможно. Меня гложет досада: наверное я простыла, когда ковыляла с корпоратива в одной тоненькой куртке и легком платье! Если б я не была такой беспечной, мы бы с Даниилом сейчас зажигали. А теперь у него остались жена и сексуальная секретарша. «К кому он пойдет следом?» — вместе с этой мыслью в мою голову врывается болезненный бред.

Кот прыгает мне на грудь и мурчит, а мне кажется, что я вижу перед собой то Диму, то генерального. Оба говорят мне, чтобы я позвала секретаршу и посидела на ее месте, пока Даниил Владимирович как следует не отдохнет — я прекрасно понимаю, что они имеют в виду.

До утра мне удается немного поспать и в десять я звоню на работу. Узнаю: генеральный распорядился, что до конца года я могу не выходить. С отделом справится Димин заместитель. С меня отчет.

Наконец у меня есть силы встать и добраться до холодильника. Что я и делаю, обмотавшись простыней. Озноб все еще колотит. Выпиваю стакан молока — мне почти не хочется есть. Вчера ревность выворачивала меня наизнанку, но теперь я могу соображать трезвей. Усмехаюсь. В конце концов, мои главные таланты вовсе не в сексе. Вообще-то я хороший сотрудник. Пускай уж лучше за Даниил ценит меня за это, а то как-то неправильно получается.

С этими мыслями я принимаюсь за отчет, и сижу над ним до вечера, пока в глазах опять не начинает мутиться. Но я слишком уперта. Я докажу им всем, что достойна своего места! С этими мыслями я правлю документ до трех часов ночи. Докажу. Что. Я. Не. Шлюха.

Докажу, что лучшая в отделе. Я не помню, что в итоге происходит с документом. Засветло я просыпаюсь у выключенного монитора. Ложусь в кровать и проваливаюсь в черноту с мыслями о том, что умерла. Ну и слава богу!

Из забытья меня вырывает звонок. Я очень долго ворочаюсь в постели, пока в дверь не начинают стучать. Да что им надо, этим соседям? Нашариваю на полу очки и с трудом отрываюсь от простыней. Уроды!

В глазах темнеет, но я упорно бреду к двери, прислушиваясь к своему телу. Кажется, я все-таки выжила. Хвала всем светлым богам! Меня очень радует это открытие. Я чувствую себя как мифическая дева — ведь для того чтобы переродиться, нужно сначала умереть.

Мельком бросаю на себя взгляд в зеркало. Футболка мокрая насквозь, так, будто я под душем стояла. Волосы собраны в хвост, на лице еще мои школьные очки в старомодной оправе. Нет, в таком виде я буду открывать только если там Санта Клаус с оленьей упряжкой.

Стук в дверь тем временем повторяется.

— Алина!! — сердце пропускает удар.

Мне кажется, это голос генерального.

— Алина, ты там жива?! — раздается еще громче, и я без колебаний смотрю в глазок.

Черт! Мне не показалось.

Быстро справляюсь с замком и распахиваю дверь. На пороге Даниил Владимирович и выглядит он скорее испуганным, чем злым. На кафеле рядом с ним бумажные пакеты. Он заезжал в супермаркет? Зачем?

Даниил без приветствий перешагивает порог, я делаю шаг назад и он кладет мне на щеку свои пальцы.

— Живая, — выдыхает генеральный и улыбается.

— Вообще-то да, — я отвечаю улыбкой.

— Тебе кстати, очень идут очки, — говорит он, касаясь одной из дужек, — я же говорю, моя школьная училка. Подростковая мечта.

Я таю от очередного комплемента. Но тут снова вспоминаю о том, что все еще больна и прикрываю рот ладонью.

— А… — смотрю генеральному за спину. — Там что такое?

Он оборачивается.

— Пакеты, — и смеется. — Сейчас, погоди.

Даниил выходит за порог и заносит покупки.

— Ты же не против, что я зайду, да?

— У меня грипп, — считаю необходимым сказать это.

— Я прививался.

Улыбаюсь, когда он закрывает за собой дверь и мы оказываемся в тесной темной прихожей друг напротив друга. Сейчас мне даже не стыдно, что генеральный увидел меня в естественной среде обитания. Мое желание исполнено: он рядом.

— Так зачем вы… — я опускаю голову.

— Ты, — он все еще касается моей щеки.

Следующим движением Даниил аккуратно приподнимает мой подбородок.

— Ты читала свой отчет, Алин?

Мои щеки вспыхивают, и я вспоминаю про документ.

— Я его отправила тебе? — мой голос похож на писк.

На миг он выглядит так словно готов рассмеяться, но потом Даниил снова становится серьезным.

— Меня напрягла уже пояснительная записка, — он приподнимает брови, — в которой ты просила не спать с секретаршей.

— О господи! — давненько мне не было так стыдно. — Отчет?

Я чувствую, что очень сильно приподняла брови, аж лоб болит. Вот к чему приводит гонка за званием лучшего сотрудника!

— Я бы назвал это бредом сумасшедшего, — выдыхает Даниил. — Я пытался дозвониться до тебя вчера весь вечер, с тех пор как открыл это послание от Ктулху в своей почте. Ты порядком меня напугала.

— Ты меня уволишь?

Он выдыхает и взглядом указывает на пакеты.

— Похоже, что я здесь для этого?

— Сделаешь любовницей…

Он снова касается моей щеки.

— Алин.

Я пристально смотрю ему в глаза.

— Я сегодня целый день наводил о тебе справки, потому что твой телефон второй день молчит. Решил, ты в больнице, но когда понял, что нет… Блин! — он запускает себе руку в волосы. — Я реально думал, что найду тут труп!

Его забота выглядит такой искренней и милой.

— Ты ж без родственников почти. Твои друзья на работе вообще не в курсе, где ты.

Я улыбаюсь и смотрю на пакеты.

— Но надеялся, что я выжила…

— Да! — кивает Даниил. — Очень надеялся! Не представляешь, как давно я не испытывал такого адреналина! С тех пор, наверное, как Аня забеременела.

Его лицо вмиг темнеет и магия, которая, казалось, искрила между нами, рассеивается от его слов о жене.

— Угостишь чаем? — он принимается за пальто. — Раз уж я прискакал?

«Как рыцарь», — усмехаюсь про себя.

Мы молча идем на кухню, и я думаю о том, как же мне повезло. Самое ужасное в этом везении то, что мне очень страшно упустить его.

Он садится за мой старый разбитый, но чистенький стол. Я делаю нам обоим чай.

— Как ты? — доносится из-за спины.

Размешиваю в чашке сахар.

— Уже лучше.

Я сажусь напротив него. Лицо Даниила озаряет кухонная подсветка. У меня не так давно перегорела лампочка в люстре, а с предновогодней суетой все так и не сподобилась ее заменить.